Читать книгу "Изыде конь рыжь... - Kriptilia"

нам нет никакого проку в том, чтобы лишать общество столь ценных рук, но сведения пригодились бы.

Намек был предельно ясен. Напугать арестом, соблазнить амнистией, добыть сведения о Рыжем. Женщина стояла перед Нурназаровым, прижимая к животу большой обтрепанный саквояж, и казалась уже напуганной больше разумного.

- Давайте поднимемся, – повторил Рустам, делая шаг вперед, как бы оттесняя медсестру внутрь, в подъезд.

Привычный трюк сработал безупречно: Берлянская сдвинулась с места, засеменила вверх по лестнице. Квартира располагалась на пятом, последнем, этаже. Женщина слишком долго возилась с замком, потом наконец одолела его, прошла внутрь и быстро, деловито разделась. Нурназаров заметил маленькую странность: двигаясь, она была хороша, а замирая на месте, превращалась в... тумбочку, не соврал осведомитель. Крепкая, широкобедрая, грудастая, без талии. Лицо же было – прекрасным, иконописным и безнадежно изуродованным.

В квартире стояло душноватое тепло с примесью тяжелых госпитальных запахов. Две комнаты: проходная и спальня, прямо у входа – маленькая кухня. Все аккуратно заклеенные белой бумагой окна смотрят во двор. Убогая мебель, как это часто бывает – в избытке, громоздится друг на друга. Бедные люди нелегко расстаются с нажитым, даже если оно изветшало.

- Садитесь, – кивнула женщина, сама принялась нервно расхаживать по комнатке, теребя концы платка из козьей шерсти.

- Мария Никитична, я хотел бы с вами побеседовать об одном из ваших знакомых. Сразу вам скажу, что я служу в жандармском дивизионе и занимаюсь делом доктора Рыжего. У нас есть подозрение, что он причастен к нападениям на продуктовые конвои. – Хорошая, убедительная легенда.

- Я ничего об этом не знаю, – рванула платок женщина. – Владимир Антонович мне о своих делах не докладывает! Он заботится о Шаталиной... о старушке... расплачивается со мной вполне обычными продуктами.

- Наталья Яковлевна... – решил не тянуть Рустам, привыкший иметь дело с ворами и бандитами. Тонкости, деликатности ему не хватало, вот прямоты было в избытке. – У нас есть все основания подозревать, что этим ваше с ним знакомство не ограничивается. Я уполномочен сообщить вам, что при условии сотрудничества вы можете быть амнистированы за все былые... поступки.

- Вот даже как. – Прекрасная дочь народа Израилева неожиданно к месту тряхнула кудрявой головой. Все-таки она была хороша, и с нескладностью своей, и даже с уродством. Глаза, руки, длинная шея... – Подождите, я должна проверить старушку.

Нурназаров слегка развернулся в кресле, так, чтобы контролировать ситуацию. Черного хода в квартире не было, он знал заранее, но отчаянная сиделка могла выкинуть все что угодно: выстрелить, метнуть нож...

Дверь скрипнула и подалась, и в тот же момент из нее вылетела объемистая лохматая фигура, куль шерсти, из которой звучало визгливое блатное «Все на пол, суки! На пол! Порешу!» Берлянская вскрикнула, отскочила. Рустам соскользнул на пол, за кресло. Привычно – на колено, выхватывая оружие. Помнил: в спальне старушка Шаталина. Не видел, есть ли у бандита оружие, видел только, что руку тот держит под тулупом. Сдвинулся, чтобы при промахе пули легли в стену, выстрелил раз, другой – начал подниматься, видя, что блатной роняет руку, пустую...

Все было сделано правильно, безупречно, за долю секунды. Бандит убит: выстрел в голову, выстрел в грудь. Вот только обжигающий холод и звон стекла, и кровь на падающих на пол осколках говорили, что Рустам Нурназаров совершил непоправимую ошибку.

Он даже посмотрел вниз, просунув голову в кровавую пробоину в стекле. Никаких шансов.

***

- Хорошо, – говорит директор, – что это случилось утром. Все на месте, сразу заметили...

Он уже успел переодеться и руки как-то оттер. Всех потерь – видимо, оставшееся незамеченным небольшое масляное пятно на скуле и запах гари, от которого, увы, так быстро не избавишься.

Это если не считать генератора и всего к нему прилагавшегося. Верхнеклапанную установку купил – за бешеные совершенно деньги – еще Павловский, почти шесть лет назад. Как в воду глядел, хотя, возможно, глядел не он. Потом дизельные генераторы изъяли из гражданской продажи, потом их стало не купить даже по разрешениям, потом... а у лаборатории была хорошая экономичная машина, сначала компенсировавшая перебои в городской сети – и все вокруг жаловались, что дорого, и не проще ли было купить бензинный? Жаловаться перестали быстро. Хотя, конечно, никакой генератор бы не спас, если бы власти могли обойтись без вычислительного центра – топлива в нужном количестве тоже было не купить, не найти и не украсть, хотя Владимир Антонович делал все от него зависевшее.

Штолле целое утро провел, занимаясь очередной полузаконной сделкой, и к концерту опоздал. Вышло все проще некуда, что ему и объяснили в десяток голосов: заводской брак, заснувший сторож, видимо, искра, пожар в генераторной, занявшийся было дровяной склад, который кинулись тушить первым – в общем, к его приходу склад уже благополучно завалили снегом, – благо, снега имелось в изобилии, – осмотрели повреждения, подключили времянку, и директор уже успел доложить о несчастье – и вытребовать из генерал-губернатора новый генератор и помещение. Но власти есть власти, и улиту придется подстегивать.

- Вы, конечно, сами понимаете, Александр Демидович, генератор можно бы и починить, и мы его непременно починим, будет запасным – но сколько из него теперь возьмешь часов нормальной плотной работы? И здесь можно остаться, такой переезд равен двум пожарам, а один у нас уже был. – Рыжий трет виски, видно, дымом надышался. – И в университете тоже свободных площадей достаточно. Но я хочу другое помещение. Чтобы можно было утеплить, чтобы хватало места – и чтобы перевести туда большую часть сотрудников с семьями. Это нужно делать сейчас. Вернее, это нужно было сделать еще в ноябре, если по-хорошему, но сейчас – просто необходимо. Мы не сохраним людей. Я еще с военными поговорю, с теми самыми. Может быть, удастся убедить их пожертвовать что-нибудь на науку.

Положить руки на стол, подождать, пока начнешь ощущать деревянную поверхность. Вздохнуть.

- Владимир Антонович, вы когда-нибудь перестанете врать? Вы ведете себя как ребенок. Вы втянули меня в вашу коммерцию, чтобы, в случае чего, в лаборатории был второй человек, который знает курс сала на черном рынке и сможет заниматься делами