Читать книгу "Мать велела герань не поливать - Таша Муляр"

конечно, очень не хватало. Каждый раз, когда требовалось сделать что-то трудоемкое, она жалела, что не замужем, но потом, когда потребность отпадала, радовалась свободе от обязательств и одиночеству.

Сосед попался активный и нелюдимый. Весь день что-то стучал, таскал, пилил, строгал – короче, шумел. Беллу игнорировал. Как вначале сезона познакомились, так больше на контакт не шел. Она ему: «Здравствуйте!», – он кивнет, и все.

– Угрюмый какой-то. Весь день что-то делает без остановки. Пару раз пыталась с ним пообщаться, говорит, некогда ему, и отделывается дежурными фразами. Одним словом, нелюдимый, – делилась летними вечерами Беллочка с Зинаидой Петровной, которая частенько к ней захаживала обсудить свежие новости их маленького СНТ.

– На сто втором участке двойня родилась, теперь соседям покоя нет: орут дети все время. У цыган опять свадьба, не жди покоя дня три. Воду в этом году будут регулярно отключать. Опять все деньги председатель украл, вот и не на что ремонтироваться, – вещала Зинаида с видом знатока всех и вся.

За садовыми и огородными работами Белла то и дело вспоминала ту записку. Почему-то тогда она не выбросила, хранила в сумочке. Нет-нет да и достанет вечерком за чашечкой своего ароматного фирменного чая. Любила она вечерами сесть на крылечке, для этого и крылечко попросила строителей пристроить к своему домику-бытовке. Пройдет по саду – громкое название для четырех соток, но приятное слуху обладающего – соберет листочки черной смородины, мелиссы, тоненькие веточки тимьяна, пушистые листья ароматной мяты, в июле и малину можно добавить. Сложит все в заранее разогретый чайник, заварит горячей водой – кипятком нельзя, он весь аромат убьет. Поставит настаиваться. Минут семь – и чай готов. Сидит себе Беллочка на крылечке, попивает из красивой чашки и растениями любуется.

Так вот, иногда записочку ту достанет и сидит, фантазирует, кто же ее написал. Что за человек такой? Наверное, очень несчастный. Холодно ему и голодно, вот от неприкаянности и безысходности по чужим дачам и шарит. А у нее и не взял ничего. Может, потому, что она, не зная его, к нему с душой отнеслась? Все бы хорошо, но сосед со своей бурной деятельностью мешал тихому созерцанию и фантазиям. «Противный он все-таки», – решила для себя Белла.

Юрию Петровичу понравилось на даче. С работы он уволился сразу после аварии и похорон жены. Не мог больше водителем быть. Простить себя не мог. Хоть в аварии и не был виноват, за рулем был он. Не смог уберечь. Были кое-какие накопления, пенсия, иногда выходил на подработку. Где-то что-то починит, кому-то электричество проведет, мелкий ремонт техники сделает, что-то еще. На жизнь хватало. Поэтому на даче на все лето остался свободно. Ему нравилось что-то переделывать, восстанавливать и тем самым отвлекаться от мыслей о жене. Хоть и прошло уже пять лет, а все никак не мог отойти. Участок маленький, заросший, требовал внимания. Он мало разбирался в садоводстве, зато любил порядок, поэтому просто косил траву.

С двух сторон соседи совсем не приезжали, а слева была женщина, помоложе и полная противоположность по внешности его жене. Крупная, темноволосая, с интересными раскосыми глазами, судя по всему, шустрая и быстрая на руку. С раннего утра уже что-то делала на своем участке, продолжая работу до позднего вечера. Пару раз пыталась с ним заговорить, но он решил сразу, что никаких соседей вовлекать в свою жизнь не хочет. Здоровался ради приличия, и все. Хотя несколько раз, замечая, как ей трудно даются некоторые дела по хозяйству, порывался предложить помощь, но потом решил, что ни к чему это.

Осень наступила стремительно. Белла и не заметила, как пролетело лето. Пора было закрывать дачный сезон. Она убралась в саду, в домике, припрятала, как обычно, ценности – инструменты, микроволновку, кофейник и заварочный чайник – то, что было дорого. Уже перед отъездом, постояв на пороге и оглянувшись в последний раз до весны на комнатку, задумалась, вытащила из-под кровати коробку, достала бутылку водки, банку тушенки и банку с растворимым кофе. «Хотя нет, не так», – подумала Белла и заменила растворимый кофе на молотый, который ей подарила на работе приятельница и который она берегла на праздничный день. Выставила все на столе, накрытом новой белой скатертью в мелкий полевой цветочек, достала листок бумаги и ручку.

«Здравствуйте! Не знаю, как вас зовут, но переживаю за вашу жизнь. Вот то немногое, что могу вам оставить. Угощайтесь на здоровье!»

Белла оставила записку рядом с дарами для незнакомца, обернулась, перекрестила свой дом и уехала до весны, не став запирать дверь. Просто прикрыла.

Всю зиму она думала о даче, о незнакомце, о судьбах людей. Почему так складывается, что у одних – все, а у других – ничего? Почему не задалось у нее с обоими мужьями? С ними что-то не так или с ней? А может, это Господь ей что-то говорил через них и их отношения, а она, глупая, не поняла? Рассуждала, нужен ли кто-то рядом или нет. А может, и одной суждено век доживать, хотя еще молодая женщина. Пятьдесят – это же не семьдесят. Периодически перечитывала записку. О своих мыслях и рассуждениях никому не говорила. Подумают еще, что ненормальная какая-то – вору еду и записки оставлять.

На зиму Юрий Петрович закрыл дом и вместе с большинством дачников в их товариществе съехал в город. Скважины у него нет, дом не шибко-то утеплен, да и скучно зимой одному.

«Нужно собаку, что ли, завести. Лайку или овчарку. Все веселее будет. Тогда и зимовать можно», – рассуждал он сам с собой. Однако зимой все-таки несколько раз приехал. Даже переночевал. Снега в тот год было в прямом смысле слова «выше крыши». В один из визитов заметил, что у соседки крыльцо ее любимое, на котором она вечерами какой-то волшебный чай пила – аромат до Юрия Петровича доносился, от снега просело, и стойка одна покосилась. Глядишь, вот-вот рухнет. Он попытался пробраться на участок, чтобы счистить снег с козырька крыльца, и не смог. Калитка была заперта, а перебираться через забор постеснялся. «Решу весной», – подумал он и уехал в город.

Благодаря Зиночке Петровне Белла всегда была в курсе новостей их дачного поселка, только новости были какие-то все больше неутешительные.

– Нет, ну ты представляешь?! Опять кто-то по домам у нас шарится! Может, сами цыгане? Хотя и у них дома обворовывают. Что же это такое у нас творится который год?! – возмущалась Зинаида Петровна, остановив Беллу на проходной.

– Что? Опять? Вот безобразие! А на какой улице?

– На соседней с тобой, и говорят, что вроде, по следам на снегу, твой дом обнесли тоже. Да, чуть