Читать книгу "Комплекс превосходства - Сергей Д. Блинов"

еще до восхода солнца его драила целая армия наемных уборщиков. В деловом районе работали мусорщики и садовники, инженеры и мойщики стен и стекол. Отряд волшебников наводил чистоту там, куда не дотягиваются руки смертных. Как, если не чарами, объяснялось, например, нетускнеющее сияние шпилей башен и куполов храмов? Почему не вял ни один цветок на клумбах, а на тротуарах и мостовых не появлялось ни трещинки? И так вот уже сотню с лишним лет. Традиции, заложенные Жозефом Вешателем, процветали и находили новое обоснование при каждом новом правительстве. Идеальный центр Лутеции был выгоден не только как символ процветания. Он давал стимул приезжать в столицу и развиваться вместе с ней.

"Шедерне и партнеры" занимали целое четырехэтажное здание на перекрестке улиц 2В и 45-Норд. Имен собственных у улиц не было (причуда Жозефа), но заблудиться в геометрически идеальном городе вышло бы разве что у полного дурака. Два сектора продольных улиц – Норд и Сюд – и алфавитно-числовые поперечные. Доска для шахмат, заполненная домами вместо пешек, звездочетов и ладей.

Шеф сидел в кабинете. Он имел обыкновение приходить в контору первым и проводить в ней весь световой день. О боязни темноты господина Шедерне ходило множество шуток, но ни одна из них не объясняла толком, почему он активен только при солнечном свете.

Зайдя к шефу, Ги застал его стоявшим у распахнутого окна. Теплые лучи заключили фигуру Шедерне в оранжевый ореол.

– Чудесный день, – сказал, не поворачиваясь, шеф.

– Продолжение другого чудесного дня.

Ги положил на стол карточку Рыбьего Черепа и серп убийцы Денн. Приблизившись, шеф с интересом рассмотрел их.

– Сначала по делу.

– Рыбий Череп готов к переговорам с вашим участием.

– Тебя просили об этом? – поднял бровь Шедерне.

– Обстоятельства оказались выше моих сил. Пришлось импровизировать. Условия крайне простые: сохранение кресла управляющего и концепции магических салонов. На первое время это выполнимо, как мне видится.

Шеф спрятал карточку в нагрудный карман.

– Вполне. С Черепом свяжутся люди из отдела обработки. А что это за гадость? – Шеф двумя пальцами приподнял серп.

– Этим резали Денн Ларе.

Шедерне вздохнул.

– Окажусь слишком предсказуем, если спрошу, откуда он у тебя?

– Я убил убийцу. Адрес и всю информацию готов предоставить в службу безопасности.

Последовала затяжная пауза. Шедерне переводил взгляд с серпа на работника, затем обратно и снова на Ги. Наконец, в нем что-то словно надломилось, и он опустился в кресло.

– Не буду спрашивать, зачем, как и откуда ты выкопал этого своего убийцу. Просто убери это с глаз моих долой, доложи полковнику Паннеру и предоставь ему решать, что делать дальше. Я бы уволил тебя прямо сейчас за своеволие и пренебрежение приказами, но отчет о выступлении де Валансьена необходим мне, как воздух. Иди отсюда. Потом решу, как с тобой поступить.

Да уж, звездный час при живом Раву состоялся бы с куда большей вероятностью.

Самая короткая из бесед с шефом завершилась на редкость огорчительно и бесславно, так что похвала полковника Паннера, главы охранной службы "Шедерне и партнеров", не добавила Ги уверенности и бодрости. Седоусый отставной офицер эльветийской армии пообещал уладить все дела с мертвецом, донести нужную информацию до полиции и даже попытаться сохранить в тайне имя расправившегося с ним детектива-дилетанта. Ничуть не сомневаясь в том, что Галлар вытянет из старика и имя, и подробности, и адрес съемного жилья, Ги спустился к своему рабочему столу, чтобы освежить в памяти вехи карьеры Филиппа де Валансьена.

Запросив архивы газет у секретаря, он налил чашку крепкого какао с острым перцем, погрузился в чтение и увлекся настолько, что едва не опоздал на саму речь.

Из истории де Валансьена получился бы неплохой художественный роман. Рожденный в семье аристократа-социалиста, он воспитывался в атмосфере холодного расчета, политических интриг и постоянной опасности. Радикальные, если не сказать – революционные, воззрения Реми де Валансьена принесли ему небывалую популярность среди бедноты, но превратили в персону нон грата в высшем свете. Итогами первых пяти лет политической борьбы де Валансьена-старшего стали три покушения, опала при королевском дворе и разбивший чрезмерно нервную и нежную супругу паралич. Но были и победы. В Генеральные Штаты вошли первые десять представителей новообразованной Партии Справедливости. Укрепив позиции, де Валансьен перешел от теории к практике.

Мэтр Реми создал новую систему управления принадлежавшими семейству мануфактурами и крестьянскими хозяйствами. Основанная на ротации кадров, наемном труде с высокими расчетными ставками и продаже акций предприимчивым мастерам, она принесла небывалые плоды. Правильная мотивация рабочих стала залогом успеха.

Энтузиазм обеспечил де Валансьена первой крупной волной прибыли. Вложив подавляющее большинство вырученных денег в дальнейшее развитие предприятий, мэтр Реми снабдил их новейшими машинами и магическими аппаратами и тем самым дал старт новому витку развития. При этом и сам он, и его семья вынуждены были во многом себе отказывать. "Я помню, – откровенничал нестарый еще Филипп в журнале двадцатилетней давности, – голод и пустой черный зев камина в родовом поместье. Обладая фамильным именем и чувством собственного достоинства, экономически отец мало чем отличался от дельца средней руки".

В семнадцатилетнем возрасте Филиппа представили ко двору. Как и всякого знатного юношу, его ждала служба в рядах эльветийской гвардии. Тогда-то идеалы отца и сослужили ему дурную службу. Де Валансьена отправили подавлять восстание в колониальном Ай-Лаке. Бои с отрядами плохо обученных, но фанатично ненавидевших метрополию партизан затянулись на долгие три года. Жестокость враждебных сторон оставила в душе Филиппа свой след, и в Лутецию он вернулся рано постаревшим и потерявшим всякую веру в государственный строй, основанный на подавлении. Мэтру Реми даже не нужно было объяснять сыну, во что он верит.

Дуэт отца и сына де Валансьенов продолжил экономическую и политическую войну с монархией, нанеся удар по Министерству по делам колоний, куда двадцатиоднолетний Филипп поступил на службу. Эффективность, с которой де Валансьен решал вопросы, ставившие в тупик титанов старой политики, поразила даже его противников. Лишь юный возраст помешал ему занять высокие должности, но и он перестал быть проблемой через семь лет. Так называемый "ценз мудрости" – двадцать восемь лет – Филипп преодолел в звании вице-ревизора Ай-Лака и сопредельных земель. В тридцать один он стал губернатором столицы Ай-Лака и уполномоченным ревизором, а еще через восемь лет получил колонию в собственное управление.

Партия Справедливости к тому времени