Читать книгу "Вычеркнутый из жизни - Арчибальд Кронин"

Мне следовало бы пойти к начальнику, но я не пошел… Слишком я надоедал ему на первых порах, так что он, может, не стал бы и слушать; и потом всего за неделю до этого он выговаривал мне за медлительность, и нельзя сказать, чтобы у нас были наилучшие отношения. Итак, некоторое время я таил про себя все, что узнал, а потом отправился за советом к адвокату по имени Уолтер Джилетт. Я любил его и доверял ему, и, кажется, он тоже любил меня. И что бы вы думали, он мне сказал? Не вмешивайся в это дело! Он знал, что в полиции я не на очень-то хорошем счету. И может, потому, что знал о моем пристрастии к рюмке, не слишком поверил в достоверность того, что я ему сообщил. Он сказал: «Джимми, Бога ради, не тревожь ты осиного гнезда». Ну и что же я сделал? В голове у меня был такой сумбур и такое смятение, что я напился до бесчувствия, пришел на дежурство пьяный в стельку и… словом… остальное вам известно. А когда я вышел из-под ареста, мне уже на все было наплевать…

Суон говорил все глуше и глуше. А после длительного приступа кашля и вовсе умолк. Жестом он дал понять, что больше ему сказать нечего.

Пол сидел весь напрягшись, не шевелясь. Наконец он спросил:

— А они живут по-прежнему здесь — Бэрт и Коллинз?

— Коллинза вам не найти: он женился несколько лет назад и эмигрировал в Новую Зеландию. А вот Бэрт все еще здесь… Да, Бэрт… маленькая Луиза Бэрт — Бог мой, ну и особа! У нее ключ к разгадке. — Суон помолчал. — Но всего лишь один шанс из миллиона, что вам удастся что-то выпытать у нее.

— Где мне ее искать? — вырвалось у Пола.

— Она работает в одной очень уважаемой семье… Вот вам еще одно доказательство ее способности околпачивать порядочных людей.

Суон достал из-под подушки листок бумаги, на котором было что-то написано, и молча протянул его Полу.

Вот! — сказал он глухо. — Хотя это едва ли принесет вам большую пользу. А теперь оставьте меня в покое. Я достаточно сделал для вас и большего сделать не могу. Мне плохо, и я хочу спать.

Он повернулся на бок и натянул одеяло до подбородка, явно давая понять, что беседа окончена.

Пол поднялся.

— Благодарю вас, — взволнованно и просто проговорил он. — Я скоро опять к вам приду.

И, бросив последний взгляд на иссохшее, неподвижное тело, повернулся и вышел из палаты. Спускаясь по лестнице, он чувствовал, как сердце у него забилось новой надеждой. От Суона он узнал больше, чем ожидал. И тем не менее Пол не мог отделаться от ощущения, что больной утаил что-то, чего не хотел или боялся открыть. Обо всем этом Пол решил дознаться в следующий свой приход.

Глава XII

На другой день, после работы, Пол встретился с Марком у «Бонанзы» — они договорились об этой встрече заранее по телефону. Булия, казалось, был рад видеть Пола и, когда они обменялись рукопожатием, нетерпеливо воскликнул:

— Значит, сегодня приступаем к делу?!

— Да, — сказал Пол. — Как насчет того, чтобы сначала поесть?

— Нет, благодарю. Я уже перекусил. Итак, что слышно?

— Все в порядке.

— После нашего телефонного разговора я с трудом дождался вечера, — взволнованно заговорил Марк, когда они двинулись по запруженному народом тротуару. — Расскажите мне про Бэрт.

Пол молчал. Веселый нрав Булия, то, как он относился к делу, видимо, считая это забавным и увлекательным приключением, побудили Пола призадуматься: а стоило ли брать его с собой? Однако весьма ощутимая помощь, которую тот великодушно оказал ему, в какой-то мере обязывала Пола. А потому он после небольшой паузы сказал:

— Бэрт живет в прислугах. Насколько я понимаю, жизнь у нее сложилась не слишком удачно. Сегодня вечером она свободна. Я примерно представляю себе, как она выглядит и где ее искать.

— А вы неплохо потрудились! — воскликнул Марк и добавил: — В каком состоянии вы оставили Суона?

Пол сокрушенно покачал головой и искоса взглянул на Булия. Тот сразу изменил тон.

— Ему хуже? — шепотом осведомился он.

— Я ездил в больницу в обеденный перерыв. Суон настолько плох, что мне даже не разрешили пройти к нему.

Оба умолкли. Путь их лежал через парк; они миновали раковину для оркестра, на зиму забитую досками и призрачно белевшую в сумерках, обогнули декоративный пруд и достигли высоких холмов, громоздившихся на севере, над Городской художественной галереей и Национальным историческим музеем. Перед ними вздымался холм Бримлок — одна из лучших частей города, где на значительном расстоянии друг от друга среди спускавшихся уступами садов стояли красивые особняки с подъездными аллеями из высоких каштанов. К этому прекрасному району примыкал, однако, нелепый пережиток прошлого — настоящий лабиринт узких улочек и тупичков, мощенных булыжником, пустыри, крохотные лавчонки и кабачок «Королевский дуб».

— Вот то, что нам надо, — сказал Пол, когда они подошли достаточно близко и уже можно было прочитать название на вывеске. — Мне нечего предупреждать вас, что надо быть осторожным. Если не знаете, что сказать, лучше молчите.

Они перешли через дорогу, на противоположной стороне которой светились окна с частыми переплетами, и, толкнув качающиеся створки двери, вошли в кабачок.

Зал был старый, запущенный, хоть и обставленный без претензий: мягкая мебель, обитая выцветшим плюшем, на столиках — лампы под расползающимися абажурами, на стенах — репродукции картин, изображающих скаковых лошадей, позади полукруглого бара — треснутое зеркало в золоченой раме. Кабачок только еще начал заполняться вечерними посетителями — в основном местными торговцами и несколькими запоздавшими ремесленниками. Пол провел своего спутника к одному из некрашеных дубовых столов и, заказав две кружки эля, осторожно оглядел помещение.

— Еще не пришла. — Он повернулся к Марку. — Может, нам сегодня и не будет удачи.

Не успел он это сказать, как дверные створки качнулись. В кабачок вошла женщина и с видом завсегдатая быстро направилась к угловой кабинке. По какому-то странному стеснению в груди Пол понял, что это Луиза Бэрт. Судя по довольно массивным бедрам и полной груди, подчеркнутых костюмом из дешевенькой шотландки, ей было лет за тридцать. В руках, обтянутых желтыми перчатками, Луиза держала сумочку. И выглядела она до того вульгарно, настолько явно было, что это горничная, принарядившаяся для свободного вечера, что Пол, хотя сердце у него и колотилось, лишился дара речи.

Она уселась, заказала порцию джина и, оглядев себя в вынутое из сумки зеркальце, обвела глазами зал. Пол, поймав ее взгляд, слегка улыбнулся. Она тотчас отвернулась с видом оскорбленной добродетели, но минуты через две, правда, с обиженной миной, снова глянула в их сторону. Тогда Пол встал и направился к ее кабинке. Такой образ действий был абсолютно чужд его натуре, но, словно вдруг созрев, он проделал все это спокойно и уверенно.

— Добрый вечер, — самым непринужденным тоном сказал он.