Читать книгу "ПереКРЕСТок одиночества 4: Часть Первая - Руслан Алексеевич Михайлов"

круче и лучше меня. А то, что я вот так внешне легко и часто выхожу наружу, притаскиваю мясо, дрова и всякие там иноземные диковинки… это не потому, что я особенный. Просто я пока молодой, сильный и даже не тупой. Вот и вся моя особенность. Будь вы в моем возрасте — также ходили бы с рогатиной на медведей… и вы сами это знаете. А весь этот ваш разговор о том врал я или нет… как по мне это просто тоска по ушедшей молодости.

— Ушедшей впустую! В никуда! — глухо ответил Сергей. Помолчав, он добавил уже другим тоном — Спасибо тебе, Охотник.

— Убедил? — улыбнулся я ему, повернувшись в кресле назад.

— Гладко ты стелешь, этого не отнять. Умеешь правильные слова подобрать…

Я покачал головой:

— Не всегда. Правда штука такая, что иногда порадует, иногда разозлит, а порой заставит рыдать навзрыд. Так что словами своими людей я далеко не всегда радую. И еще… я бы никогда не стал кривить душей перед обычными стариками. Хотя бы потому, что такими вот тихими житейскими мудрецами я сам выращен и воспитан. Еще я не терплю, когда кто-то проявляет к пожилым людям непонятную мне снисходительность или пытается с ними сюсюкать как с детьми или недоразвитыми. Не терплю, если какая-нибудь тварь пытается насмешками поторопить размеренно отсчитывающую драгоценные монетки пенсионерку на кассе магазина, не понимая, что старушка не подтормаживает, а просто живет в своем куда более неспешном мире, судорожно пытаясь остаться самостоятельной. Независимо от возраста, я отношусь к вам как к равным. А порой как к наставникам.

— А еще кормишь и поишь нас, рискуя своей жизнью.

— Ну кому как не молодым бегать за пивом с банкой, верно? — рассмеялся я и, посерьезнев, добавил — Все куда проще. Как я и сказал — чтобы с нами не случилось в этом пути, тем, кто остался в Бункере, придется решать все проблемы самостоятельно. И я уверен, что эти дела им по плечу. Я ответил на твой вопрос, Сергей?

— Ответил — произнес он и отвернулся — Спасибо тебе, Охотник.

— Да было бы за что.

— А имя твое то как настоящее?

— Охотник — улыбнулся я — Раньше звали Гниловозом.

— А до этого? Там — дома.

— Уже и не помню. Но вроде как тихим алкашом… вроде как… давно это уж было. Филя… а чего ты морщишься? Я же вижу.

— Да шум этот клятый…

Я понимающе кивнул:

— Шепот?

— Он самый. Там дома его и не слышно почти. А тут прямо вгрызается в уши…

— А включите музыку — предложил я — Получится ведь, Касьян?

— Я уж думал никто и не спросит — оживился тот, откладывая отвертку и тянясь к тумблерам — Сейчас все будет. И да, напоминаю — через полчаса у нас первый сеанс связи. Надо будет взобраться куда-нибудь повыше.

— Взберемся — кивнул я — Чего-чего, а холмов тут хватает…

Из динамиков послышались торжественные и довольно уверенные слова:

Сквозь расстоянья и года размеренно и строго,

Идут по БАМу поезда, работает дорога.

И до серебряных седин

Мы беззаботно жить не сможем…

Одной из наших задач была роль мобильного ретранслятора. И я считал эту задачу одной из самых важных. Бункер слишком долго был немым и глухим. И пусть наш вернувшийся голос пока еще был слишком уж слаб — что-то там не все у них ладилось — то вот уши нам требовалось навострить прямо сейчас.

Подняв уверенно идущую машину, что все больше влюбляла меня в себя своей ходкостью, уверенностью и управляемостью, по пологому склону, я покрутился на вершине, выравнивая площадку и заодно осматриваясь в свете фар. При этом мы выдавали себя, но тут поделать было нечего — я не буду тем дураком, кто проглядел затаившегося рядом с дверью матерого медведя. А первым выходить именно мне — правда, через новый потолочный люк, расположенный аккурат рядом с основанием раскладной антенны.

Потушив фары, я закрыл стекла светящегося кокпита специально прилаженными глухими шторами — совет механика Виккентия — и еще минут десять мы просто сидели, допивая настоявшийся чай из старого термоса. Допив, я снарядился, не забыв о защитном козырьке и по наваренным скобам поднялся к потолку, где разблокировал люк. Не без труда подняв тяжеленную крышку, я выставил фонарик и коротко огляделся. Крыша оказался чиста и вскоре я уже сначала отбивал механизм от льда, а затем с хрустом крутил рукоять, сначала поднимая, а затем раскладывая секции антенны. При этом я не забывал постоянно крутить головой по сторонам. Вряд ли сюда сможет забраться здешний медведь — учитывая особенности его телосложения — но не стоит забывать про летающих тварей и родичей светящегося Ахава Гарпунера. Закончив дело, я поспешно захлопнул люк и облегченно выдохнул, ощутив на заболевшей от мороза коже теплы поток вентиляции. По возвращению надо будет поговорить со старым автомехаником Замка — пусть установит над потолочным люком высокую клетку с распашной дверью. Кажется, такие клетки называют акульими…

Пока я стряхивал с одежды снег, радист уже приступил к сеансу связи, буквально прильнув к аппаратуре. Остальные старики присели неподалеку, стараясь не показывать охватившего их волнения. Я понимал их чувства — возможно впервые за последние сорок с лишним лет они были причастны к действительно важному делу. Важному не только для них лично, но и для всего нашего сообщества. Удивительно, но сквозь, казалось бы, навсегда налипшие на их лица обвисшие маски из старой морщинистой плоти проступили лица совсем другие — молодые, волевые, собранные, решительные и с горящими глазами. Именно так в старые советские времена изображали на стенах зданий и метро горящих своим трудом рабочих.

Посидев немного на боковой лавке, я поглядел на холодную и пока только раз разожженную для теста бортовую печку, и поднялся, потянувшись к рюкзаку и винтовке. Поймав вопросительные взгляды, с успокаивающей усмешкой пояснил:

— Короткая разведка. От вездехода отойду не дальше, чем шагов на десять.

Так и вышло. Я провел на морозе почти час, хорошо обследовав склоны холма и избегая пользоваться имеющимся фонарем — потустороннего света колоссального Столпа мне уже вполне хватало. Мне удалось отыскать пару охапок промороженного валежника, а еще одну целую лыжу и пластиковую бутылку из-под газированного напитка. Поразительно… земной мусор добрался даже сюда — на иную планету. Впрочем, никакого стыда или сожаления я не испытывал — мы сюда не просились. Но бутылку я прихватил с собой. Вернувшись внутрь машины, сбросил валежник у печи