Читать книгу "Препод - Александр Курзанцев"

Библиотекарь удивлённо дёрнула бровью, но больше ничего не сказала и, поманив за собой, повела куда-то вглубь стеллажей.

Как оказалось, работа была даже не в этом зале, женщина отперла дверь ведущую ещё в одно помещение, где я увидел стоявшие прямо на полу, стопки книг. Очень большого количества книг.

— Вот, — показала мне на них она, — где-то тут. Каталогизировали, каталогизировали…

— Да не выкаталогизировали, — добавил я.

— Что? — Дарина, нахмурив бровки, повернулась ко мне.

— Да так, — отмахнулся я, — присказка давняя.

— Если хотите управиться до ночи, советую присказками не увлекаться. Рекомендую искать в левой части архива, по моему, всё, что после восьмисотого года, складывали туда.

Местное летоисчисление шло от даты того самого катаклизма, после которого возникла Ледяная пустошь посреди континента. Сейчас, например, шел 1035 год после Катаклизма, или коротко 1035 г. п.К.

— Поможешь? — с надеждой взглянул я на женщину, но та только фыркнула, и с гордо поднятой головой удалилась, приговаривая что-то вроде, что делать ей больше нечего, как дышать бумажной пылью.

Делать нечего, пришлось засучить рукава и начать перебирать пыльные стопки, ища нужное. Часть книг мне была известна, являясь перепечатками работ разных авторов, что когда-то были учебным пособием для учеников. Актуальные стояли на полках в общем зале, а устаревшие пылились в запасниках, навроде этого архива.

Тут мне попалась солидная книженция по метамагическим преобразованиям для третьего курса, от неизвестного автора, какого-то Силезия Вахминского и сравнив её с тем пособием по которому учился сам Вольдемар, я внезапно понял, что том в руках будет раза этак в два толще.

— Картинок, что-ли, понапихали? — с некоторым удивлением, буркнул я, но беглое пролистывание показало, что иллюстраций тут было ничуть не больше чем в новом пособии.

Отложив учебник в сторону, чтобы потом в спокойной обстановке сравнить в чём разница, я закопался в стопки снова.

Внезапно обнаружился, неизвестно как затесавшийся среди солидных изданий, дневник ученика первого курса, некоего Саладана. Полистал и его, обнаружил, что количество дисциплин, двести лет назад, было больше. И, спрашивали за них, судя по всему, сильнее, страницы так и пестрели красными буквами “Г”.

Система оценки знаний была четырехбальная, “А” — отлично, “Б” — хорошо, “В” — удовлетворительно и “Г”, соответственно, неудовлетворительно.

Мало того, выяснилось, что само понятие дневника мне известно исключительно по моей земной памяти, а не Локариса. Когда учился он этого в Академиях уже не было, как не было их и у студентов моей собственной группы.

Решив проверить свою догадку, я выбрался из архива обратно в библиотеку, нашел Принс и задал вопрос, почему именно после восьмисотого года.

— Так реформа образования была, очередная, — удивлённо взглянула на меня та, — было решено, что учебный процесс следует упростить, сделать менее сложным для понимания студентов, поэтому старые учебные пособия убрали, вместо них выпустили новые.

— Которыми сейчас пользуемся? — уточнил я.

— Нет, которые сейчас, ввели позже, после реформы девятисотого года.

— Опять упростили?

— Не совсем, скорее оптимизировали учебный процесс, — дипломатично ответила библиотекарь.

— Так, — я ещё раз прокрутил в голове весь разговор, и зацепился за слово, — “очередная”, — а до восьмисотого года подобные реформы тоже были?

— Да, — кивнула Дарина, — пятисотого, а до неё трёхсотого года, самая первая.

— А те пособия как-то можно глянуть? — заинтересовался я.

— Тс-с, — шикнула на меня женщина, резко став серьёзной, — я и так больше чем надо сказала. Книги до трёхсотого все признаны особо опасными, за них Верховный Совет магов сразу казнит, если узнает, что кому-то в руки попала такая, а те что до пятисотого были, признаны просто опасными, за них десять лет рабского труда.

— А которые после пятисотого, до восьмисотого, их-то читать можно?

Принс вздохнула и снова покачала головой:

— Эти признаны вредными для обучающихся и все изъяты из книгохранилищ, если найдут во владении, крупный шраф, от тысячи золотых монет.

— То есть, — старше восьмисотого года, книг просто нет в библиотеке?

— Нет, — подтвердила женщина.

— А как же, — я почесал затылок, — “Исследование тварей магических”, — трёхтомник магистра Пиринского? Он же жил полтыщи лет назад. Я точно знаю что эта книга у нас есть.

— Есть, — кивнула Дарина, — только под редакцией магистра Кочар от девятисотого года.

— Вот оно что…

Загрузившись информацией по самое нихачу, я развернулся и задумчиво потопал обратно в архив.

Из всего услышанного картинка вырисовывалась прелюбопытная. Сначала упрощение, затем оптимизация. Отказ от оценок, что я им плюсики тут раздаю, почти полный отказ от домашних заданий и углубленной теории, в угоду тупому заучиванию заклинаний и минимальным знаниям обращения с магическими предметами.

Я думал это Вольдемар в силу особенностей характера, манкировал своими обязанностями преподавателя, а это, оказывается, общая тенденция. Но любое упрощение, оно не делает лучше, наоборот, я бы сказал, скорее отупляет. Мозг нужно тренировать, он должен работать, а по факту, с каждой этой реформой, студентам мозги напрягают всё меньше и меньше. Такие процессы сначала ведут к стагнации, а затем и деградации науки как таковой.

А я ещё думал, почему прогресс общества тут застопорился, а ларчик-то просто открывался, тут само развитие магии, как науки, застопорилось. А ведь она была движущей силой всех преобразований. И, явно, постепенно магия становится просто магией, то есть когда из ничего, по представлениям окружающих, вдруг появляется что-то. Но мне-то прекрасно известно, что из пустоты возникнуть что-то просто так не может. А вот уже даже современным студентам это приходится в головы вдалбливать, и то, с трудом. Для них заклинание, это просто набор каких-то последовательных действий, после которых, вуаля и появляется что-то, какой-то магический эффект. А как и почему он возник, какая существует причинно-следственная связь, какие взаимодействия каких сил привели к этому результату, им не важно и не интересно.

Вернувшись к поискам я, постепенно забираясь всё глубже, нет-нет, но откладывал заинтересовавшие книжки.

Часа через два, весь извазюкавшись в пыли, таки отрыл нужный фолиант. Присовокупив их к ещё десятку отложенных, перехватил бечёвкой, связал и, решив, что ознакомлюсь дома, пошел на выход.

Но стоило только показаться в библиотеке, как Принс сорвалась со своего места и коршуном налетела на меня.

— Выносить с архива запрещено!

— Я верну, как только прочитаю, — попытался я её увещевать.