Читать книгу "Нюрнбергский процесс глазами психолога - Густав Марк Гилберт"

— Знаете, что было потом? — спросил он меня в каком-то мистическом экстазе. — Все слишком ужасно, чтобы описать. Дело в том, что в видении присутствовал и Гитлер. Стоя посреди зала, он грозно вопрошал: «Вы поклялись мне в вечной верности — идемте!» Разве не фантастика?

Франк столь с такой убежденностью описывал свои видения, что я был готов поверить, что он страдает галлюцинациями.

— То есть вы хотите сказать, что думали об этом в зале заседаний? — допытывался я.

— Да — и там мне и представилась эта картина, она была настолько реальной, что я решил записать свои впечатления. Подумал, что вас она заинтересует в психологическом смысле. (Тип его реакции рассеял все мои сомнения в его адекватности.)

Далее мы заговорили о том, как обвиняемые воспринимали весь этот процесс.

— Знаете, — заявил Франк, — вы просто не в курсе, что здесь происходит. Один пример. Взять хотя бы Геринга. На одной из наших последних прогулок в тюремном дворе он вдруг останавливается и, в упор глядя на меня, дожидается, что я обойду его и займу свое место слева от него, поскольку он старше меня по званию. Можете себе такое представить — здесь, в этой тюрьме? Да он для меня — пустое место.

Камера Шпеера. Шпеер был холоден и собран. Он уже свыкся с мыслью о смертной казни за все коллективные прегрешения. И, казалось, это его мало трогало, он скорее питал отвращение ко всем попыткам высокопоставленных военных во что бы то ни стало уберечь свои головы, что лишь укрепляло его уверенность в их ответственности за происшедшее.

6 декабря. Миролюбивые усилия западных держав

Утреннее заседание

М-р Гриффит-Джоунс, член британской делегации, первым заговорил с трибуны о том, как Гитлер и Риббентроп, рассуждая о мире, втайне готовились к войне. М-р Гриффит-Джоунс зачитал послание Англии и Франции, в последние часы мира 1939 года направленное Гитлеру, в котором правительства вышеупомянутых стран пытались предостеречь Гитлера от вторжения в Польшу.

Когда 23 августа 1939 года Гитлер заключал договор о ненападении с Советским Союзом, втайне поставив в известность военное командование о неизменности его намерений напасть на Польшу, Чемберлен писал ему: «Каким бы по своему характеру ни был заключенный Вами с Советским Союзом договор о ненападении, он не в силах повлиять на обязательства Великобритании по отношению к Польше, и, как уже неоднократно заявлялось правительством Его Величества, Великобритания исполнена решимости выполнить их. Считаю своим долгом заявить и о том, что если бы правительство Его Величества и в 1914 году яснее выразило бы свою позицию, это дало бы возможность предупредить глобальную катастрофу. Независимо от того, будет ли данное утверждение принято во внимание или же нет, правительство Его Величества готово позаботиться о том, чтобы и в данном случае дело не обернулось уже имевшим место трагическим недоразумением. В случае необходимости правительство Его Величества готово незамедлительно использовать все имеющиеся в его распоряжения силы и средства, и невозможно предвидеть исхода военных действий, если таковые все же будут начаты».

Ради избежания войны Чемберлен вновь призвал к переговорам по вопросу германок-польского конфликта. Ответом Гитлера стало еще более звучное бряцание оружием.

26 августа 1939 года к Гитлеру обратился и премьер-министр Франции Даладье: «…B столь трудный час я искренне верю в то, что любой человек, движимый благородными помыслами, способен понять, что речь идет о развязывании захватнической войны без каких-либо попыток мирного урегулирования разногласий между Германией и Польшей…Как глава правительства Франции, искренне заинтересованный в добрососедских взаимоотношениях французского и германского народов, с одной стороны, и связанный обязательствами дружбы и взаимной помощи с Польшей — с другой, я прямо заявляю, что готов предпринять любые шаги ради благоприятного исхода этого конфликта». Предложив еще раз все трезво взвесить, Даладье добавил: «Ивам, и мне пришлось побывать в окопах последней войны. Вам, как и мне, известно, сколь глубоки в пародах отвращение и осуждение горького наследия той войны… Если вновь, как и 25 лет назад, прольется кровь французского и немецкого народов, но уже в новой, еще более жестокой и опустошительной войне, то каждая нация станет сражаться с верой в свою собственную победу. Самые же пышные лавры побед этой войны достанутся варварству и разрушению».

Обеденный перерыв

Когда обвиняемых уводили на обед, Франк сдавленным голосом шепнул мне:

— Оказывается, было два письма-послания!

Во время обеда Геринг не выказывал ни малейших признаков того, что тронут усугубляющим его личную вину доказательством решимости Гитлера вопреки всем предупреждениям и уговорам все же развязать войну. Он продолжал брюзжать по поводу того, что, дескать, защите всеми средствами стараются связать руки, добавив следующее:

— Вот подождите — дойдет дело до того, что они лишат нас последнего слова.

Дёниц поинтересовался у меня, почему генерал-штабист Дэнован был исключен Джексоном из состава обвинения.

— Да, — злобно сверкнув глазами, тут же вмешался Геринг, — действительно, почему?

Я ответил, что ничего не знаю об этом. Дёниц хотел было сослаться на какую-то газету, но Геринг не дал ему договорить. Судя по всему, речь шла о заметке в «Старз энд страйпс», ссылавшейся на статью в «Арми энд нэйви джорнэл», в которой автор нападал на Джексона за то, что тот, дескать, обрушился с обвинениями на «достойную почета касту солдат», что Дёниц с Герингом сочли за основание для вывода из состава суда Дэнована.

Далее Геринг продолжил свои циничные нападки, затронув тему социальных отношений в Америке. Указав на сидевших на балконе чернокожих офицеров, он поинтересовался, имеют ли они право отдавать приказы своим подчиненным белым, и тем, можно ли им ездить в одном транспорте с белыми штатскими.

Послеобеденное заседание

М-р Гриффит-Джоунс зачитал телеграмму президента Рузвельта от 24 августа 1939 года, адресованную Гитлеру, в которой президент США вновь призывал к переговорам ради избежания войны: «Ответа на свое апрельское прошлогоднее послание я так и не получил; однако, твердо осознавая, что дело мира во всем мире является самым важным из всех существующих приоритетов человечества, я вновь обращаюсь к вам в надежде на то, что угроза войны и связанные с ней людские беды еще могут быть устранены». Президент США вновь настоятельно призвал Гитлера к переговорам. И снова не получил от него ответа на свое послание.

25 августа Рузвельт выступил еще с одним посланием: «В своем ответе па мое послание президент Польши заверил меня, что правительство Польши преисполнено решимости на основе перечисленных в моем послании принципов обсудить все спорные вопросы, возникшие между Польской республикой и Германским рейхом, на переговорах или на основах взаимных уступок. Еще остается возможность уберечь бесчисленные человеческие жизни, еще есть надежда для создания нациями и народами нынешнего мира основ для добрососедского сосуществования, при условии, что Вы лично и Имперское правительство готовы к избранию пути мирного урегулирования по примеру польского правительства. Весь мир взывает к тому, что и Германия изберет именно этот путь…»