Читать книгу "Эликсир жизни - Энджи Сэйдж"

Дженна вздрогнула.

– Папа нашел это в запечатанной комнате на верхнем этаже, – очень тихо прошептала она, как будто Этельдредда могла их услышать. – Он вынес его оттуда, потому что портрет пугал его новую колонию шустрых шашек. Надо попросить его унести картину обратно.

– И чем скорее, тем лучше, – согласился Септимус. – Пока он не напугал высохшие головы.

Через несколько минут Септимус и Дженна были у покоев королевы на последнем этаже башни в дальнем крыле Дворца. Высокая позолоченная дверь с прекрасными изумрудно-зелеными узорами блестела в лучах утреннего солнца. Дженна отстегнула от кожаного ремешка, затянутого поверх золотого кушака, большой изумруд и золотой ключ. С опасливой осторожностью она вставила ключ в замочную скважину посредине двери.

Септимус отступил назад и смотрел, как Дженна тычет ключом в ничем не примечательную и немного потрескавшуюся стену (так ему казалось со стороны). Это нисколько не удивляло мальчика: он знал, что дверь в покои королевы могут видеть только ее потомки.

– Я подожду тебя здесь, Джен, – сказал Септимус.

– Нет, Сеп, ты пойдешь со мной.

– Но… – запротестовал было Септимус.

Дженна ничего не сказала. Она повернула ключ и отскочила в сторону, когда дверь с грохотом опустилась поперек коридора, точно подъемный мост. Тогда Дженна схватила брата за руку и потащила прямо к совершенно непроницаемой и очень твердой стене.

Септимус начал сопротивляться:

– Джен, ты же знаешь, я не могу туда войти!

– Да можешь, Сеп! Я тебя проведу. Просто возьми меня за руку и иди за мной.

Дженна упрямо тащила его вперед. У него на глазах она исчезла в стене, и вот уже только ее рука, сжимающая его собственную руку, осталась снаружи. Ничего подобного Септимус раньше не видел, хотя повидал всякое. Он инстинктивно шарахнулся назад, уж очень ему не нравилась мысль оказаться в стене, даже ради Дженны. Но нетерпеливая сестра волокла его вперед, пока он не уперся носом в стену. Точнее, проткнул носом стену… Еще один упрямый рывок – и Септимус вдруг оказался в покоях королевы.

Сначала он мало что разглядел, потому что окон в комнате не было, ее освещал только огонь в камине. Но вскоре глаза мальчика привыкли к темноте, и пришло время удивляться. Покои оказались гораздо меньше, чем он ожидал. Можно сказать, здесь было очень тесно. Комната была обставлена просто: только одно удобное кресло и ветхий коврик перед камином. Единственное, что заинтересовало Септимуса, – кладовка в углу, на потертой двери которой знакомыми золотыми буквами было написано: «Нестойкие снадобья и особые яды». Точно такая же дверца вела в кладовую тетушки Зельды в ее сторожке на Болотах Песчаного Тростника. И Септимусу вдруг страшно захотелось бутербродов с капустой.

Но ни Септимус, ни Дженна не видели того, кто сидел в кресле у огня. Это был призрак молодой женщины. Обернувшись к гостям, она с восхищением смотрела на девочку. На длинных черных волосах женщина носила золотой обруч – такой же, как у Дженны. На ней были алые королевские одежды, расшитые золотом, и над самым сердцем темнело кровавое пятно. Насмотревшись на дочку, королева перевела взгляд на Септимуса и увидела его зеленый наряд, ярко-зеленые глаза и серебряный пояс ученика Архиволшебника. Убедившись, что мальчик – подходящая компания для ее дочери, женщина спокойно откинулась на спинку кресла.

– Забавно тут, – прошептал Септимус, разглядывая, по всей видимости, пустое кресло.

– Знаю, – вполголоса ответила Дженна.

Вспомнив слова Этельдредды, она оглядела комнату, почти надеясь встретить дух своей матери. Ей показалось, будто что-то мелькнуло в кресле, но, взглянув еще раз, она ничего там не увидела. И все же… Дженна отбросила мысли о матери.

– Пойдем, – сказала она Септимусу.

– Куда, Джен?

– В кладовку тетушки Зельды.

Дженна открыла дверь и встала в ожидании Септимуса.

– Вот здорово, ты хочешь сводить меня в гости к тетушке Зельде?

– Перестань задавать вопросы, Сеп, – немного резко ответила Дженна.

Септимус очень удивился, но пошел за ней в кладовку, и Дженна закрыла за собой дверь. Молодая женщина в кресле улыбнулась от радостной мысли, что ее дочь пойдет по Пути Королевы навестить смотрительницу Болот Песчаного Тростника.

«Она станет хорошей королевой, – подумала мать Дженны. – Когда придет время».

Но королева не знала, что ее дочь вовсе не собирается на Болота Песчаного Тростника. Заперев дверь, Дженна прошептала:

– Мы не идем к тетушке Зельде.

– Нет? – разочарованно ответил Септимус и добавил: – А почему шепотом?

– Тсс, я не знаю. Тут где-то люк. Ты видишь?

– Ты что, тоже не знаешь, куда мы идем? – спросил он.

– Нет. Слушай, посвети своим кольцом вот сюда. Кажется, люк там же, где у тетушки Зельды.

– Какая ты загадочная, Джен, – заметил Септимус и направил свет на пол.

Естественно, люк в кладовке королевы для нестойких снадобий и особых ядов находился в том же самом месте, где и у тетушки Зельды. Дженна подняла тщательно спрятанное золотое кольцо (у тетушки Зельды оно, правда, было латунным) и дернула. Люк легко и бесшумно открылся. Дженна и Септимус осторожно заглянули внутрь.

– И что теперь? – прошептал Септимус.

– Надо спуститься, – ответила Дженна.

– Куда? – снова спросил Септимус, почуяв неладное.

– В гардеробную. Она там, внизу. Мне первой лезть?

– Нет, – возразил Септимус, – лучше я сам. Ну, на всякий случай… К тому же у меня кольцо.

Септимус полез в люк и вместо шаткой деревянной лесенки, какая была у тетушки Зельды, обнаружил пролет аккуратных серебристых ступенек с изящной решеткой и полированными перилами из красного дерева по краям. Спустившись вниз спиной вперед (потому что ступеньки были крутые, как на корабле), Септимус крикнул Дженне:

– Давай сюда, тут ничего такого!.. Кажется.

В отверстии люка появились сапожки Дженны. Септимус отошел и подождал ее внизу. Когда Дженна, спрыгнув с последней серебряной ступеньки, коснулась добротного мраморного пола, у основания лестницы вспыхнули две большие свечи.

– Ух ты! – обрадовался Септимус. – Тут симпатичней, чем наверху.

Гардеробная королевы была не просто симпатичная, она была роскошная. Здесь оказалось гораздо просторнее, чем в покоях, потому что башня расширялась книзу. Стены были отделаны золотом, которое хоть и потускнело за много веков, но сверкало глубоким, насыщенным блеском. На стене, противоположной ступенькам, висело старинное зеркало в резной золотой раме. Правда, толку от него было немного, потому что серебряный слой за много лет от сырости почти перестал что-либо отражать. Зеркало было темным, и разглядеть в нем можно было только расплывчатые пятна света от свечей.