Читать книгу "Милый Эдвард - Энн Наполитано"

В целом Бенджамин держался подальше от белых парней. Он предпочитал общаться с людьми, похожими на него. Правда заключалась в том, что никто – ни черный, ни латиноамериканец, ни азиат, ни белый – не пытался стать его другом. Он знал, что имеет репутацию человека нервного и немного пугающего. Его бабушка, Лолли, однажды сказала ему, что его «спокойное лицо» не выражает особого дружелюбия.

Как-то вечером они с Гэвином были назначены дежурными по уборной – отвратительному помещению с пятнами неопознанного происхождения на стенах и липком полу. Поговаривали, что их взвод переезжает на новое место, и эта неопределенность не особо вдохновляла на подобную работу. Бенджамин и Гэвин вошли в уборную с ведрами, швабрами и галлоном ядовито пахнущего чистящего раствора; они оба остановились в дверях, и челюсти Бенджамина сжались. Когда он посмотрел на Гэвина, то увидел ту же решимость на лице товарища. За три часа они отдраили комнату до блеска.

– Черт возьми, – сказал Гэвин в конце, весь измазанный потом и грязью. – Твою мать, мы сделали это.

Он протянул Бенджамину кулак, и Бенджамин, ухмыльнувшись, встретил его своим.

– Так точно!

Они стали друзьями в тот же вечер. В этом не было ничего особенного, но это «ничего» имело для Бенджамина значение. Гэвин задавал Бенджамину вопросы и, кажется, действительно интересовался ответами, и поэтому Бенджамин рассказал ему, что почти не помнит своих родителей, а бабушка Лолли – вовсе не его настоящая бабушка. Она нашла его, четырехлетнего ребенка, на лестничной клетке и забрала к себе. Гэвин в ответ рассказал о своем отце, мечтавшем сделать из сына преемника – стоматолога. Зубы вызывали у Гэвина тошноту, и он пошел в армию, чтобы избежать будущего, которое было запланировано для него еще до его рождения.

Гэвин дружил со всеми, поэтому его дружба с Бенджамином была небольшой частью его военной жизни, но составляла важную часть жизни Бенджамина. Гэвин любил курить – на базе неделями ничего не происходило, а во время затишья командир закрывал глаза на такие вещи, как травка и видеоигры, – и когда он курил, то рассказывал шутки, смешные разве что для девятилеток. Бенджамин не курил, но был рядом, когда это делал Гэвин, и истерически смеялся от его шуток, в то время как другие парни с неодобрением гудели.

Стюардесса первого класса проходит мимо его кресла и улыбается ему. Бум-чика-бум. Бенджамин слышал эту песню, своеобразный саундтрек к внешности бортпроводницы, так отчетливо, будто к ее бедрам привязан динамик. Если бы она оказалась у него на районе, за ней бы уже выстроилась вереница мужчин, танцующих под этот ритм.

Он оглядывает ряды штатских с расстегнутыми рубашками, пивными животами и бессмысленной болтовней. Стюардесса аккуратная, подтянутая, одета в красивую форму и притягивает взгляд. Внешний вид остальных и хаос их невоенной жизни сбивают его с толку. «Возьмите себя в руки», – хочет он сказать старушке рядом и потрепанному главе семейства, сидящему через проход. Насколько трудно заправить рубашку, выпрямить спину, сбросить пять килогаммов?

Бенджамин стискивает зубы. Он не создан для того, чтобы сидеть на месте. Если бы у него только появилась возможность снова бегать спринты, отжиматься или даже просто целенаправленно шагать куда-нибудь. Теперь он дотрагивается до своего бока, убеждаясь, что мешок на месте, что он все еще находится в своем собственном теле.

ИЮЛЬ 2013

Джон и Лейси поднялись наверх, Эдвард наконец-то смог выпустить печаль в пустую гостиную. Он совсем не устал, но чувствовал себя плохо. Наверное, мне не хватает гормонов, думал он. Чего-то связанного со словом «эндокринный». Нормальные люди следовали простому циклу: они просыпались с первыми лучами солнца, завтракали, занимались делами, а потом, когда стемнеет, готовились ко сну. Они снова ели, смотрели телевизор, зевали и забирались в постель.

Эдвард сидел на диване, его словно окружали тени. Он слышал, как наверху включили кран и как сливается вода в туалете – это Джон готовился ко сну. Эдвард пообещал себе больше не делать так, но тем не менее он встал, вышел из дома и пересек лужайку.

– Извините, – виновато произнес он, когда Беса открыла дверь.

– Пустяки, – ответила она. – Нам просто нужно устроить тебя поудобнее. – Она повела его вверх по лестнице.

На этот раз Шай была одета в футболку и спортивные штаны. Ее волосы были собраны в конский хвост. Увидев Эдварда, она кивнула.

– Я думала о тебе сегодня в лагере, – сказала она. – И я рада, что ты пришел.

– Правда? – Он выдохнул с облегчением. Это значило, что его не погонят прочь.

Беса ушла, и они остались наедине в освещенной лампой комнате. Эдвард опустился в кресло.

– Не знаю, почему я не подумала об этом раньше.

Шай уселась на пятки в своей кровати и выглядела взволнованной. Волнение. Точно. То чувство, которое Эдвард в тот момент тоже ощущал и пытался дать ему название, перебирая варианты, словно решал тест. Он чувствовал, что внутри у него есть на что опереться.

– Ты ведь читал «Гарри Поттера», верно?

Шай кивнула собственному вопросу. Джордану подарили всю серию на день рождения, а затем Эдди взял книги в библиотеке, чтобы читать их одновременно с братом. Они лежали на своих койках часами, по нескольку недель подряд, перелистывая одну книгу за другой. «Боже мой, Эдди, ты уже на двести второй странице?» – кричал Джордан со второго этажа двухъярусной кровати. Однажды, выпив галлон яблочного сока, братья до хрипоты спорили за кухонным столом, выясняя, действительно ли Снейп был плохим, – так сильно каждому хотелось доказать свою правоту. Джордан утверждал, что Снейп – ключ ко всему злу в книгах, даже его исток, а Эдди настаивал на том, что тот был хорошим. Они спорили настолько сильно, что отцу пришлось отправить их в разные концы квартиры, чтобы угомонить. «Больше никакого сахара! – рявкнул Брюс. – И кто такой, черт возьми, этот Снейп?»

Шай слегка подпрыгнула на матрасе и начала изучать Эдварда. От ее взгляда ему стало не по себе.

– Сейчас я скажу тебе нечто невероятное, – произнесла она. – Ты готов?

Провал внутри него становился глубже, и он почувствовал во рту привкус усталости.

– Думаю, что да.

– Ты точь-в-точь как Гарри Поттер.

Он растерянно посмотрел на нее.

– Хорошо, послушай. В детстве Гарри пережил ужасное нападение. И выжил, так?

Эдвард понял, что Шай ждет ответа.

– Так.

– Волдеморт убил родителей Гарри, но не сумел убить самого Гарри, даже несмотря на то что он был младенцем. Никто не понимал, как такое возможно. И то, что он выжил, многих напугало – напугало до ужаса. – Она моргнула. – Я слышала, как доктор по телевизору сказал, что шансы выжить в той авиакатастрофе были равны нулю.

Эдвард сглотнул. Словно прилежный студент, он следовал за мыслью. Нападение Волдеморта – падение самолета. Мертвые родители – мертвые родители. Гарри – он.