Читать книгу "Укротитель Хаоса на полставки. Жизнь «до» - Алана Русс"

Подходящее время не спрашивает, когда ему случиться, а значит, нужно всегда быть начеку. Вдруг свезет и удастся раскрутить это чудо-юдо на самое невероятное в жизни путешествие?

— Мы же договорились, — монотонно-гнусаво протянул аспирант, руша все мои надежды, — никаких вопросов, Вознесенская.

Так меня он называл лишь на рабочем месте и в периоды жутчайшего раздражения. И так как виделись мы с ним теперь строго в институте, а раздражался он всегда, стоило ему увидеть мою сияющую восторгом от встречи со сверхъестественным существом (то бишь с ним) физиономию, то и другого обращения я от него давненько не слыхивала.

— Да, помню. Помню, — чуть сбавила напор я. — Но я ведь все это время была паинькой и… я подумала, может, стоит уже приоткрыть завесу тайны?

И впрямь прошло уже больше двух недель. Жизнь, к моему огромному удивлению, не перевернулась, занятия продолжались в привычном режиме. Бранов, как ни в чем небывало, ходил на работу, но пугать и отправлять к монстрам больше не смел. Правда, полагаю, он нашел иной способ мучать меня: отрывался на дополнительных занятиях, загружая работой по самое не балуйся. Так что со временем я стала частым гостем на кафедре, и никто из преподавателей больше не удивлялся, увидев меня, корпевшую над очередным уничтожающим мою самооценку тестом.

На все мольбы и нытье, а-ля: а может, хватит? Бранов холодно отвечал, что я сама виновата, нечего было подставлять его перед завом. Так что страдать мне веки-вечные, точнее, до конца семестра.

Разумеется, я могла устроить бунт, воспротивиться, отказаться, но… В общем, этих самых «но» было предостаточно. Правда в некоторых я даже самой себе признаться боялась.

— Ну так что? — уставилась я на Бранова. — Расскажете?

Дверь отворилась прежде чем аспирант ответил.

— Ян… — Марианна Владленовна, заместитель старенького Завлинского вошла и осеклась, увидев меня. — Ян Викторович, — обалденные туфли-лодочки, стоимость которых явно превышает преподавательские доходы, зацокали, предвещая приближение хозяйки к неприметному шкафчику в углу, — идем к философам чай пить.

В подтверждение решимости отчаевничать у коллег, женщина выудила из шкафа упаковку печенья и пару чайных пакетиков.

— Не могу, — кивком указал на меня Бранов. — В следующий раз как-нибудь.

— Зря. У Антонины завтра юбилей. Она торт принесла.

— Не могу, — повторил аспирант, и в голосе его едва скользнула стальная нотка.

Однако занятая выуживанием съестных припасов Марианна Владленовна эту нотку даже и не заприметила.

— Ну, ладно. Если надумаете, — крутанулась она на месте, эффектно развернувшись, — приходите. Мы только рады вам будем.

Каблучки кокетливо зацокали прочь, а я нахмурилась, косясь на аспиранта.

Ну, еще бы они не рады будут. Молодых мужчин на кафедре раз-два и обчелся: Бранов и еще один брюнетик. Был. Пару месяцев назад, кажется, уволился. Я его разок видела и то, едва сердце в груди удержала. Было в его необычайно серых глазах что-то… необычно-притягательное что ли.

— Ну так что? — постаралась состроить я максимально умилительную физиономию, возвращая внимание аспиранта. — Поделитесь информацией?

Бранов протяжно вздохнул, то ли от перспективы вместо поедания торта сидеть со мной, то ли вслушиваясь в звук удаляющихся Марьянкиных шагов.

— И почему ты такая приставучая, — мужчина чуть сощурился, уставившись на крохотные часики в углу монитора. — У-у-у, совсем поздно уже. Вы работу выполнили?

— Ага, — расстроенно зашелестела я листами. Аспирант чудесным образом умудрялся одновременно и «ткнуть» и «выкнуть». — Кажется, выполнила.

Бранов спешно собрал весь раздаточный материал и сунул в верхний ящик стола. На секунду-другую яркая обложка моего «Императора» бельмом мелькнула перед глазами и скрылась в ворохе таблиц и схем.

Бранов проследил за моим полным вожделения взглядом и хмыкнул.

— Нет. И не мечтайте.

Несносный человек. Он ведь нарочно каждое занятие напоминает мне о существовании в его столе книжки, будто подначивает. Может ждет, когда я умолять начну? Или вообще… на преступление пойти отважусь.

— Ну Ян Викторы-ыч, — привычно загундела я. — Отдайте уже книжку! Сколько можно-то?

— Вы так за нее сражаетесь, Вознесенская, что я уже грешным делом решил, может я несправедливо обвинил вас в бездарности, упустив что-то интересное? — он хитро прищурился, потянув ручку ящика. — Может, стоит перечитать?

Я демонстративно закатила глаза. Тоже мне, напугал.

— Будете издеваться, я расскажу всем о ваших умениях, и вас на опыты заберут.

— Ой, — страдальчески скорчился аспирант, — ну совсем неубедительно! Попробуй еще раз. И понатуральнее, понатуральнее!

Я насупилась, глядя, как Бранов с заинтересованным видом подпер рукой щеку и словно представление приготовился смотреть. Поджав губы, с осуждением покачала головой.

— Скажите, вот что случится, если вы расскажете мне чуть больше?

— Как это что? — вытаращил темно-карие глаза аспирант и губы его в кошачьей улыбке растянулись. — Мне придется тебя убить.

Вот ведь шутник! Поседеть, как смешно.

— Скажите, вот что случится, если вы расскажете мне чуть больше?

— Как это что? — вытаращил темно-карие глаза аспирант и губы его в кошачьей улыбке растянулись. — Мне придется тебя убить.

Вот ведь шутник! Поседеть, как смешно.

— Ну, точно. Ага, — поддакнула я. — Хотели бы, давно уже меня… фвить, — я недвусмысленно черканула ребром ладони по горлу. — И лежал бы мой трупик в болотах близ Лерны. И пожрала бы его гидра девятиглавая.

Бранов фыркнул.

— Чего ты к этой гидре привязалась? Забудь о ней уже.

Я насмешливо вытаращилась. Забыть? Хо-хо. Тут чтобы забыть, нужно не одно заклятие забвения наложить.

— Как только узнаю все подробности, сразу забуду. Итак, вопрос первый, — решила я брать неприступную крепость наглым штурмом, — зачем вы в мою книгу переместиться хотели? Да-да, — поймав удивленный взгляд, поспешила добавить я. — Я помню, что до гидры с Гераклом, засиял именно мой «Император».

— Что за чушь, — Бранов вдруг посерьезнел. — Я бы ни за что в эту бульварщину не полез.

Бульварщину? Обидно.

— Так значит, процесс перемещения от вашей воли не зависит? Жаль. Читатели будут ох как огорчены, — я сделала вид, будто конспектирую. — Вопрос второй… вас в детстве в качестве наказания отправляли в угол на горох или в какую-нибудь из самых жутких Кинговских историй? Вы поэтому такой злой?

— А я смотрю, у тебя напрочь чувство самосохранения отсутствует?

Бранов нахмурился и отвернулся, а я прикусила язык.