Читать книгу "Троцкий против Сталина. Эмигрантский архив Л. Д. Троцкого. 1933-1936 гг. - Юрий Фельштинский"

24. «Верно ли, что, в то время как Сталин и др[угие] лидеры по лучают для показу только несколько долларов в неделю, они занимают дворцы, пользуются дорогими автомобилями, получают роскошные одежды за счет государства и командуют не меньшей свитой слуг, чем великие князья при старом режиме?»

Несомненно, что известным должностям, помимо скромного жалованья, присвоены большие привилегии: секретари, автомобили и пр. Поскольку это вызывается интересами дела, такие преимущества не встречают возражений со стороны общественного мнения трудящихся масс. Что касается роскошных одежд и штата слуг, то это явное измышление. Разумеется, и в Советском Союзе встречаются злоупотребления своим положением. Но дело идет об исключениях, а не о правиле. В частности, упомянутый в вопросе Сталин ведет совершенно скромный образ жизни, как и все старые революционеры, прошедшие определенную школу и не чувствующие потребности менять свои вкусы и привычки.

25. «Каким образом советское правительство сможет продолжать после этого года платить за импорт из Германии, Англии, С[оединенных] Штатов и др[угих] стран ввиду того факта, что его векселя учитываются уже из 30 и 40 %, а его импорт превосходит его экспорт на сумму свыше ста миллионов долларов?»

26. «Каким образом Советская Россия сможет заплатить свой коммерческий долг Германии, который поднимается до 400 миллионов долларов и значительная часть которого подлежит уплате в этом году?»

Факт таков, что Советский Союз до сих пор был и остается безупречным должником. Он не пользуется ни мораториями, ни замороженными кредитами. Ростовщические проценты учета советских векселей говорят не о некредитоспособности Советов, а о силе враждебного давления извне на советское хозяйство: это есть блокада, переведенная на язык черной биржи.

Что мировой кризис и его административная свита (рост таможенных ставок, контингентирование, борьба против мнимого демпинга[748] и пр.) создают для Советского Союза, как экспортера, серьезные затруднения, совершенно неоспоримо. Однако заинтересованные английские наблюдатели и эксперты пришли к выводу, что нет основания, по крайней мере в течение ближайших двух-трех лет, опасаться со стороны СССР приостановки уплаты платежей (см. «Финаншал Ньюс»[749], 6 июня 1932 г.). Это не значит, разумеется, что банкротство наступит через три года: при нынешнем положении мирового хозяйства самые дальнозоркие люди не решаются заглядывать дальше двух-трех лет вперед.

Несколько сот миллионов долларов иностранных обязательств Советского Союза представляют с точки зрения общего роста производительных сил страны более чем скромную величину. Практически вопрос сводится к тому, смогут ли богатейшие капиталистические государства поглотить на соответственную сумму советское зерно, нефть, лес и пр. Иначе сказать: будет ли мировое хозяйство в ближайшие годы подниматься или, наоборот, гнить и распадаться? При самом скромном повышении конъюнктуры мировой рынок без всяких затруднений покроет советские кредиты советским экспортом. В случае же дальнейшего углубления кризиса надо ждать таких гигантских мировых катастроф, на фоне которых вопрос о сотне-другой миллионов долларов советского долга потеряет всякое значение.

Если бы заводы Америки и Европы работали сегодня полным ходом, уклонение от больших сделок со страной «социалистических химер» было бы еще объяснимо. Но когда заводы стоят и разрушаются, а рабочая сила изнашивается в бездействии и нужде, чудовищной бессмыслицей является отказ от развития экономических отношений, риск которых не выше, а ниже всякого другого коммерческого риска в нынешнюю эпоху хаоса и потрясений. Ибо, как ни относиться к монополии внешней торговли, неоспоримо одно: она дает полную возможность заранее согласовывать экспорт и импорт и, следовательно, обеспечивать платежи. В то же время она ставит все международные операции Советов под стеклянный колпак и позволяет контрагентам внимательно следить за состоянием советского расчетного баланса.

27. «Какова предполагаемая продукция советского хлопка в этом году и предположено ли какое-нибудь количество для экспорта?»

Прошлогодний урожай дал 24,4 миллиона пудов хлопкового волокна. В нынешнем году предполагалось собрать 33,1 миллиона пудов. В какой мере эта цифра будет достигнута, сейчас еще сказать нельзя. Во всяком случае, она не будет превзойдена.

Правительственное постановление от 18 июня 1929 года гласило: «К концу пятилетки не только освободить текстильную промышленность Союза от ввозимого заграничного хлопка, но и иметь необходимый резерв для дальнейшего расширения текстильной промышленности». Экспорт хлопка, следовательно, не предполагался. Из внутренних потребностей советского хозяйства он, во всяком случае, не вытекает. Страна испытывает острый товарный голод. Повышение продукции текстильной промышленности должно явиться одним из важнейших условий для достижения правильных экономических взаимоотношений между городом и деревней. Только под давлением потребностей импорта Советы могли бы оказаться вынуждены прибегнуть к экспорту хлопка. Наоборот, урегулирование вопросов коммерческого кредита Советов на международном рынке позволило бы Советам расширить собственную текстильную продукцию и надолго сняло бы вопрос о вывозе хлопка.

28. «Почему спустя 15 лет после ликвидации капиталистов советское правительство не дерзает позволить свободу операций, свободу речи, печати и собраний и выборы путем тайного голосования?»

Вопрос производил бы несравненно более сильное впечатление, если бы остальной мир эволюционировал за этот период в сторону свободы, демократии и добрососедских отношений. На самом деле возрастающая часть Европы стоит под разными видами диктатуры. Азия сотрясается грандиозной национальной и социальной борьбой. Южная Америка не выходит из конвульсий. К 15-му году республики высокоцивилизованная Германия установила диктатуру остэльбских баронов, на смену которой собирается стать фашистская диктатура. Наконец, — позволим себе присовокупить и это — никто по сю сторону океана не считает, что С[оединенные] Штаты стали демократичнее, свободолюбивее и гостеприимнее, чем были до великой войны. Между тем капитализм, на основе которого происходят ныне все эти процессы упадка свободы и демократии, существует не 15, а многие сотни лет.