Читать книгу "Эпоха рыцарства в истории Англии - Артур Брайант"

Рано утром во вторник 11 июня, проведя в Кентербери меньше суток и запалив все восточные леса и побережье от Сандвича до Аплдора, Тайлер отправился далее. Его армия пополнялась в пути. Вечером он вернулся в Мейдстон, пройдя восемьдесят миль за два дня. Затем, передохнув одну ночь, он выступил 12-го на рассвете со всем своим войском к столице, отправив посланцев в Суссекс и западные графства с призывом к общинам объединяться и «обложить Лондон со всех сторон». Одновременно на другом берегу Темзы эссекские восставшие, которые к настоящему моменту полностью контролировали графство, начали параллельное наступление под руководством Томаса Фаррингтона, обиженного лондонца.

Пока оба войска двигались к столице, по обе стороны их продвижения царствовал террор, толпы крестьян выкуривали королевских и манориальных чиновников, юристов и непопулярных лендлордов из их домов, вламывались туда, грабили их и сжигали любой документ, который могли найти. Они хотели, чтобы, как они провозгласили, «в Англии не было крепостных». Многие джентри бежали в леса, среди них и поэт Джон Гауэр, который затем вспоминал в своей длинной латинской эпической поэме Vox Clamantis острые приступы боли от голода, которые он переносил, когда жил, питаясь желудями и постоянно дрожа от страха за свою жизнь в сырых рощах. Другие, менее боязливые или более популярные, внесли свой своевременный вклад в дело и принесли присягу на верность «королю и истинным общинам». Немногие, очень немногие, были убиты, в то время как другие, достаточно знатные люди, не совершившие ничего, в чем их можно было бы упрекнуть, были взяты в плен, чтобы умилостивить окружение Уота Тайлера, среди них были и сэр Томас Кобем и сэр Томас Тривет, герои французских войн.

В то время власти наконец-то решились действовать. Или во вторник, или в среду люди Тайлера, подступившие к столице, были встречены в Виндзоре посланцами короля, который спрашивал их, почему они подняли восстание и чего они ищут. Ответом было, что они пришли спасти короля от изменников и предателей. Они также представили петицию, прося выдать им головы герцога Ланкастера и 14 других представителей знати, включая канцлера, казначея и всех членов правительства. Получив это, король и его советники в спешке отправились в Лондон и Тауэр, чтобы сформировать очаг сопротивления, вокруг которого могли бы собраться силы порядка. Мать короля и ее дамы, которые находились в летнем паломничестве у кентских мощей, также отправились в это убежище. По дороге они столкнулись с авангардом восставших. При этом, хотя они и были сильно напуганы, они подверглись только оскорбительным шуткам, но им было разрешено продолжить свое путешествие в столицу. Здесь мэр Уильям Уолворт, проводив суверена в Тауэр, занялся приведением города в состояние обороны.

В тот вечер кентское войско разбило лагерь на Блэкхитских высотах, рассматривая в долине Темзы далекий город. На другом берегу на Майл-Эндских полях расположилось эссекское войско прямо рядом с предместьем Уайтчепл и около мили к востоку от городских стен и Олдгейта. Некоторые менее выдохшиеся кентские повстанцы продолжили свой путь и дошли до Саусверка, где, радостно приветствуемые местной толпой, сожгли публичный дом, который арендовали несколько фламандских женщин у мэра Уолтона, и выпустили пленников из тюрьмы Маршалси и Суда Королевской Скамьи. Обнаружив, что лондонский мост поднят, они отправились в Ламбет, где разграбили дворец архиепископа и дом Джона Имуорта, смотрителя тюрьмы Маршалси.

Не только пролетариат Саусверка симпатизировал восставшим. Внутри лондонских стен были сотни подмастерьев, ремесленников и рабочих, которые также поддерживали их. По приказу мэра ворота были заперты и доверены олдерменам и пристальному надзору соседних тюрем. Но среди городской верхушки существовали серьезные разногласия. По вопросу снабжения продовольствием старые купцы находились на ножах с торговцами мануфактурными товарами и тканями, которые, нанимая рабочих в больших количествах, поддерживали политику свободной торговли и дешевой еды, чтобы снизить цены и накормить своих подмастерьев и ремесленников как можно дешевле – для них это являлось жизненно важным делом со времен Черной Смерти, когда образовался недостаток рабочей силы. Оба они являлись монополистами, но, чтобы одолеть соперников, поставщики продовольствия заключили союз с недовольным городским пролетариатом – наемными работниками и мелкими ремесленниками – которые смотрели на своих работодателей и капиталистов, контролировавших рынок их рабочей силы, точно так же, как вилланы на своих лордов. Среди троих олдерменов, которых мэр направил к восставшим с заданием уговорить тех соблюдать мир, совершенно точно находился Джон Хорн, торговец рыбой, который, отделившись от свои компаньонов, искал частной беседы с Тайлером и обещал ему поддержку. Когда он вернулся в Лондон, он не только убедил мэра в том, что пришедшие сюда являются честными патриотами, которые не нанесут городу никакого урона, но, под покровом темноты, он еще и переправил тайно трех агитаторов через реку, чтобы взбудоражить лондонскую толпу.

В тот же вечер из Гринвича в Лондон по воде отправился эмиссар из лагеря восставших с целью встретиться с королем и его советом. Это был констебль Рочестерского замка, сэр Джон Ньютон, который всю последнюю неделю находился у восставших в плену. Допущенный к королю и получивший разрешение говорить, он объяснил, что, хотя восставшие и не принесут вреда королю, они намерены встретиться с ним лицом к лицу, чтобы обсудить определенные вопросы, о которых он не уполномочен говорить. Поскольку его дети находятся у них в заложниках и они их убьют, если он не вернется, он молит короля об ответе, который умилостивит их и докажет, что он выполнил свою миссию.

После некоторого колебания Совет согласился на эту встречу. Следующим утром сначала король, а затем его лорды отправились на пяти баржах в Гринвич. Здесь, на берегу ниже Блэкхита, кентские восставшие, после голодной и бессонной ночи, были выстроены в боевой порядок под двумя великими знаменами Св. Георга. Пока они ожидали, состоялась месса, поскольку это был день тела Господня, и затем Джон Болл начал свою проповедь, взяв за основу ее старую народную поговорку:

«Когда Адам пахал, а Ева пряла,Кто же тогда был джентльменом?»

По словам Сент-Олбанского хрониста: «Он старался доказать, что при сотворении мира все люди были созданы равными и что рабство было введено неправым угнетением злых людей против воли Господа, ибо если Ему было бы угодно создать рабов, безусловно, при сотворении мира Он определил бы, кто является рабом, а кто господином... По сей причине им следует быть благоразумными. И с любовью, какой пахарь обрабатывает свою землю и выкорчевывает и уничтожает плевелы, которые разрушают посевы, они должны торопиться совершить следующее. Во-первых, они должны убить всех крупных лордов королевства; во-вторых, они должны перерезать юристов, судей и присяжных; и, наконец, они должны уничтожить всех тех, кто, как им кажется, будет наносить вред государству в будущем. Так они получат мир и спокойствие, ибо, когда уничтожат богатых, наступит равенство, а благородство, достоинство и власть будут принадлежать всем». «Когда он проповедовал эти и еще многие другие безумные вещи, – написал с отвращением хронист, – общины настолько благоволили к нему, что они провозгласили его будущим архиепископом и канцлером королевства»[492].