Читать книгу "Пекинский узел - Олег Геннадьевич Игнатьев"

"усмиряющий тайфун", а божественным образом Перерождённый — Кутухта.

Со слов отца Гурия, монгольские монахи так объясняли происхождение Игнатьева: отец его, брат китайского богдыхана, бежал в Россию, женился на дочери русского царя, потом уехал в Англию, где сочетался браком с наследницей престола. Затем он перебрался в Париж, где ещё раз обвенчался, теперь уже с дочерью французского короля. От этого тройного брака родился сын — божественный И-фу. Иначе они никак не могли объяснить его величайшее влияние и на французов, и на англичан, и на китайцев одновременно.

«Блажен, кто верует», — подивился замысловатости легенды Игнатьев и услышал, как высоко в небе прокричали дикие гуси — сердце отозвалось им щемящей грустью. Где теперь My Лань?

Капитан Баллюзен, все эти дни занимавшийся перевозкой походной утвари на русское подворье, запретил Дмитрию везти щенков в Пекин, и не мог теперь узнавать новости посольской жизни у разобиженного камердинера. Вульф был немногословен, Татаринов замкнут, оставался Попов... Как только он вышел из носилок, Лев Фёдорович обратился к нему.

— Как съездили? Принц понимает нас?

— Вполне, — ответил Попов и вкратце рассказал о "посиделках".-

Думаю, вот-вот засядем за трактаты. Пусть богдыхан пытается, но он не сможет нас одурачить. Мы ему цену знаем, видим, где он путает следы, где вяжет петли и узлы, а где просто тешит самолюбие.

— Скорее бы, — сдвинул фуражку на затылок Баллюзен — Чувствую, всё складывается, как нельзя лучше.

— Откуда такая уверенность? — Попов остановился возле клумбы, ярко освещённой солнцем, и запрокинул вверх лицо.

— А вы посмотрите, — Баллюзен стал загибать пальцы. — Вода у нас была?

— Это, в каком смысле? — не понял его рассуждений Попов, греясь на солнышке.

— Море! — воскликнул Баллюзен. — В море мы были, по реке плавали — это вода. Значит, раз. — Он загнул мизинец и снова задался вопросом, чтобы самому же и ответить на него. — Огонь был?

— Был. Ещё какой! — с жаром добавил он и пояснил, — Сгорел Хэсиву, Чанцзявань, сгорел Летний дворец. — Он загнул безымянный палец. — Что остаётся? — Попов приоткрыл глаз, покосился на капитана.

— Медные трубы? Они! — рассмеялся Баллюзен. — Они милые!

Попов улыбнулся.

— Ну, у вас и логика, Лев Фёдорович. — Обуховская сталь.

— О чём это вы? — поинтересовался Вульф, проходя мимо.

— Да, так! — весело отозвался Баллюзен. — Смешинка в рот попала.

В пятом часу пополудни китайцы доставили в посольство несколько экземпляров напечатанного ими текста Тяньцзиньского договора, а на следующий день Жуй Чан, мило улыбаясь, вручил Игнатьеву ларец с Указом богдыхана.

Николай передал его Вульфу. Попросил прочитать вслух. Указ богдыхана был переведён на русский язык столь грамотно, что Вульф одобрительно хмыкнул: "Недурно". В государственном акте говорилось, что "князь первой степени Гун, что значит Почтительный, по имени И Цин, с товарищами, представил на наше высочайшее воззрение список договора с Русским Правительством, заключающего в себе пятнадцать статей. Жуй Чан с товарищами по поручению Гун-Цин-Вана (принца И-Цина) входил в совещание с посланником Русского Государства генералом Игнатьевым подробно о каждой статье, что и учинено ими с должным вниманием и удовлетворительно. — Вульф налил в стакан воды, сделал несколько глотков и торжественно продолжил: — Повелеваем исполнить то, что в сём договоре постановлено. Быть по сему. Сянь Фэн десятого года девятой луны двадцать шестого числа (октября двадцать седьмого дня тысяча восемьсот шестидесятого года.)

Игнатьев поклонился, выражая тем самым согласие с прочитанным ему текстом Указа, и попросил Жуй Чана срочно отпечатать Русско-китайский Тяньцзиньский договор и разослать во все надлежащие ведомства.

Жуй Чан заверил, что просьба русского посланника будет исполнена неукоснительно.

На следующий день Игнатьев с Поповым направились к принцу И Цину. Желательно было заручиться его подписью и печатью под пограничной картой.

— Терпеливый нищим не станет, — мягко заметил принц и неожиданно отказался сделать то, о чём его попросил Игнатьев. — Я боюсь совершить ошибку.

— Не бойтесь, — напористо сказал Попов и посмотрел прямо в глаза И Цину. — В тексте трактата упоминается пограничная карта с печатями и подписями обоих уполномоченных, а редакция статьи, касающейся границы, осталась без изменений. Из этого следует, что ваша предосторожность не имеет смысла. Ваш брат Сянь Фэн уже одобрил и утвердил трактат: быть по сему.

Принц И Цин обмакнул кисть в алую тушь и начертал свой знак. Рядом с его подписью лёг оттиск государственной печати.

Местом обмена ратификационных грамот назначили Русское подворье — честь неслыханная!

В три часа тридцать минут пополудни приехал принц. После взаимных приветствий тотчас приступили к поверке текстов и договоров.

Во время внесения «полномочия» генерала Игнатьева на подушке малинового бархата, принц И Цин встал со своего места. Стоя он встретил и ларец с Указом богдыхана, который установили на столе. Николай застыл напротив. Глаза их встретились, и они оба улыбнулись — краем губ.

Принц И Цин предложил Игнатьеву первым подписать трактаты.

— Да ляжет на сей договор драконова печать и никогда не разрушится, — произнёс по-маньчжурски заученную фразу Николай и принц поклонился ему: — Па-си-бо.

Он внимательно смотрел, как расписывается Игнатьев, как секретарь Вульф высушивает чернила, затем сам склонился над бумагой.

Новая пограничная карта была передана ему в заранее приготовленной серебряной гильзе с чеканными гербами русских губерний. Эту карту принц И Цин тотчас отправил богдыхану.

Когда церемония утверждения русско-китайских договоров была окончена, Николай пригласил всех к столу.

— Будьте, как дома.

Держа бокал с понравившимся ему шампанским, принц И Цин любезно ответил на поздравление Игнатьева и учтиво поклонился.

— Я стараюсь иметь дело только с теми, кому доверяю.

Жуй Чан, стоявший рядом, согласно кивал головой: брат богдыхана выражал и его мнение.

«Слава Тебе, Господи!» — мысленно произнёс Николай и поднял бокал: — Ура!

Главная цель была достигнута.

Китайское правительство торжественно признало и подтвердило, что Амурский и Уссурийский края всецело принадлежат России. Сверх того, к русским владениям был прирезан обширный край, находящийся между рекой Уссури и озером Хинкай, реками Суй-фынь, Тумынь и морем, о чём в первоначальном Айгунском трактате не было сказано ни слова.

— Ур-ра! — вслед за Игнатьевым крикнул Шимкович, и все стали поздравлять друг друга: — Свершилось!

Когда принц со своей свитой уехал, и члены посольства остались одни, Баллюзен и Чурилин подхватили Игнатьева на руки, а Дмитрий помог им подкинуть его вверх.

— Победа!

Игнатьева качали, обнимали, ему