Читать книгу "Дневник из преисподней - Ирина Гордеева"

изнутри. Моя собственная горечь вынудила его к этому, ведь истинный смысл ответа сэра Гаа Рона на мой вопрос заключался не в его любви, а в его эгоизме. И я обвинила в этом его, и он завладел моими мыслями и обрушил на меня всю боль, которую испытал, когда Анлия умерла.

Мой разум так часто подвергался чужому воздействию, что я перестала считать, сколько раз пелена сумрака или ночи накрывала меня. Даже словами невозможно описать полученный и пережитый опыт. Само ощущение чужого присутствия выворачивало наизнанку не только мой желудок, но и все остальные внутренние органы, словно мое тело погружали в вязкую, холодную и темную жидкость, и она сдавливала его не только снаружи, но и изнутри.

Окружающий мир переставал существовать, а пустота в голове расширялась до бесконечных значений. И я падала в этой пустоте, как в кошмарном сне, и не могла остановиться, а пустота вытесняла мой разум, впуская чужие мысли. И я начинала думать, чувствовать, видеть и слышать все то, о чем думал, что чувствовал и видел стоящий рядом сэр Гаа Рон.

Тьма сэра Гаа Рона обрушилась на меня и он завладел даже не телом и не моей душой, а духом моей же души и моего тела. Он вторгся так глубоко, что узнал все о моей любви к Алексу. Все мои мысли, чувства, воспоминания, боль, счастье, нежность и безумие были раскрыты и прочтены, и в тот момент, когда он прочел меня, словно книгу, он оставил открытыми и страницы своей души. И я прочитала их и почти умерла…

В его грезах я была той, которую он любил, и он убивал меня снова и снова в обжигающем и ледяном холоде боли, пока я не нашла в себе сил, чтобы освободиться из крепких объятий его рук, а затем вынуть из сжатой ладони почти незаметный, но смертельно опасный стилет, легко находящий бреши в креплениях кожаного доспеха. И лишь ощутив тепло моей крови, сэр Гаа Рон отпустил мою собственную душу…

Я не вернула стилет ему и думаю, он хотел пробудить спящую силу Шэрджи и заставить меня наконец-то понять, что нельзя игнорировать часть своей души, как нельзя подчинить себе тьму — всю, без остатка. Тьма Гаа Рона говорила за него и вместо него, и это тьма убила его любовь, оставив неприкаянной душу сэра Гаа Рона.

Я помню свой страх тогда, но сейчас я сожалею лишь о том, что сэр Гаа Рон не убил меня. И мы не спорили о выборе, когда он перевязал мою в целом не опасную рану, потому что оба знали, какой была тьма во мне и какой она могла стать без любви Алекса.

Сэр Гаа Рон сказал мне:

— У вас нет выбора, миледи, — только альтернатива, как необходимость принятия важного решения. Можете остаться с принцем Дэниэлем или вернуться к милорду, не делая выбор между ними, или между миром и войной. Но даже при отсутствии выбора, необходимость в принятии решения уже наступила…

Именно в тот момент, после его слов об отсутствии выбора, но вечной необходимости принимать важные решения, я сказала, что не могу. Я сказала, что Алекс покинул меня, что я приношу только боль и разрушение, что я никогда не спасаю тех, кого люблю.

Я сказала, что милорду не стоило приводить меня в родной мир, потому что каким бы необходимым ни было его решение — оно было самым ошибочным в его жизни. И тогда сэр Гаа Рон признался мне в том, что я и так знала. Его боль после смерти Анлии никуда не ушла, как не ушли оскорбленная гордость и отвергнутые чувства. И я окончательно поняла, что каким бы чудовищем не казался сэр Гаа Рон, он не был им до конца…

Я не отправилась в Даэрат. Я и мои гвардейцы вернулись в крепость Нэе Виль и все мои последующие действия увенчались успехом лишь потому, что я была наделена даром убеждения и способностью убедить в правильности своего решения любого из сомневающихся в моем здравомыслии. А мои гвардейцы сомневались и еще как, что заставило меня использовать все свои навыки и умения.

И все же стоит отметить, что я никогда не использовала свой дар, чтобы заставить кого-то принять ошибочное решение, но я часто задумывалась над тем, почему некоторые люди обладают удивительной способностью влиять на мнение окружающих.

Дар убеждения, если он от Бога, изменяет человеческие судьбы, а если нет — ломает их навсегда. И сейчас, как никогда, я понимаю, насколько много среди нас людей, подверженных чужому влиянию, чужим словам, мыслям и эмоциям, и как неосторожно они позволяют захватить свои сердца и разум идеями, рожденными в головах других.

Насколько же хорошо мы знаем самих себя, если легко поддаемся чужому влиянию, ничуть не задумываясь на тем, кому позволяем оценивать себя? И почему преклоняем колени перед тем, кто не достоин нашего поклонения?

Я никогда не прислушивалась к мнению людей, в ком не видела главной и основной черты — порядочности. Это синоним слова совесть. Вторая и последняя черта, перед которой я преклоняю колени, — это мудрость, обьединяющая в себе все прожитые годы, перенесенную и преодоленную боль, острый ум и чувство сострадания. Количество таких людей всегда было меньше пальцев одной моей руки. Возможно, так оно и должно быть.

Именно они научили меня ответственности за свой дар убеждения, за свои желания изменить не мир, но человека в нем. И благодаря им я понимаю, что мое влияние на других и их подчинение мне — не всегда есть добро или зло, но всегда налагает ответственность за свои действия на обе стороны. И ответственность убеждающего всегда превышает ответственность всех остальных.

Осознавая истинную силу своего дара, я надеялась, что мой талант и мои способности, как и сила Шэрджи — от Бога, а не от дьявола. Даже используя их в целях разрушения, я пыталась защитить всех тех, кого любила, и чьи жизни зависели от меня. И я надеялась и убеждала себя в том, что не только понимаю, но и принимаю всю меру ответственности за свои решения.

Возвратившись в Нэе Виль после встречи с сэром Гаа Роном, я убедила своих гвардейцев в том, что принц Дэниэль сможет победить в поединке лишь благодаря душе Шэрджи. Я так долго убеждала их в правильности своего выбора, что не подумала о том, как буду убеждать в этом принца Дэниэля. А затем я поняла, что не собираюсь убеждать его…

Я не