Читать книгу "Лес Мифаго. Лавондисс - Роберт Холдсток"

Голые ветки под выцветшим небом. И тем не менее, когда она глядела с дерева на тело Скатаха, она видела листья, летние листья. Сейчас огонь погас, не осталось никаких признаков жизни; не было даже призрака, который когда-то кричал на местных жителей, вышедших из крепости, чтобы ограбить трупы и воздать честь павшим воинам: на четырех женщин в черном и мужчину в сером, с седой бородой, который знал мифологию камня. И камень лежал здесь, исцарапанный его ножом, холодный, отмечая место освобождения.

Они увезли тело на тележке. Но и построили погребальный костер, чтобы почтить Скатаха; значит, они знали его.

Таллис посмотрела вверх. И полезла на дерево, мучительно переползая с ветки на ветку.

Иди в Лавондисс как ребенок…

Да, дерево не то, каким она его помнит. Действительно ли она залезала на него? И на какой ветке она лежала, глядя на умирающего Скатаха? Да, в этом мире дерево другое, найти положение можно только примерно.

Она с трудом нашла место, с которого открывался знакомый вид, и какое-то время лежала, замерзающая и раненая, глядя на труп Скатаха, перекинутый через черного коня.

Никакой романтики, только тошнотворные остатки сражения, ограбленные мертвые, ждущие стервятников.

Приближалась ночь.

Скатах лежал там… она была здесь… и смотрела туда…

Быть может, изогнувшись, она увидит свой собственный мир, луг… как же он называется? И ручей… у него тоже когда-то было имя, но она никак не могла его вспомнить. И широкое поле. Поле Ветра? И дом, ее дом…

Возможно, надо использовать маски. Возможно, одна из них позволит ей увидеть более ясно: призрак в земле, или ребенка, которым она была, или старую собаку, или грачей на деревьях, или женщину…

Она изогнулась, рана на ноге сильно болела и кровила, но она предпочла не замечать боль. И посмотрела на мир зимы через ветки старого дерева. Где-то под ней, всего в нескольких минутах, но в совершенно другом мире, она бежала домой, вслед за Саймоном.

«Что ты видишь? Таллис, скажи! Что ты видишь?»

Где-то совсем близко – да! в нескольких минутах! – она опять ребенок, и Кости лениво копошится в теплице, а отец сердится на нее из-за кукол…

И там лето, позднее лето. Мистер Уильямс идет по деревне, слушает странные песни, ищет магию, скрытую в новой песне. Скоро начнется фестиваль. Танцоры затанцуют моррис, манекен задрожит и родит зеленую девочку. Рог и петля будут использованы в притворной казни танцора, дикая джига бросит всех на лужайку; смех, крики, темная летняя ночь…

Но вокруг только зима. И поле мифической битвы: Бавдуин, Бэдон[60] или Тевтобургский лес[61], любое из этих имен означает конец эпохи, конец надежде… Дерево стояло посреди поля, отмечало это место, центр, куда всегда приходит герой среди героев…

Она видела Скатаха.

Она могла увидеть… кого? Любого из тысяч принцев, которые выползли из огня, чтобы пролить свою кровь и начать легенду…

Если я спрыгну с дерева, я окажусь дома. И смогу начать все сначала. Если я спрыгну…

Искушение оказалось слишком велико. Она прыгнула и упала, конь встал на дыбы; плохо закрепленное тело Скатаха соскользнуло с его холки и неуклюже свалилось на землю, нескладная масса костей и плоти, голова свернута набок, тусклые глаза. Ей не удалось попасть в другой мир.

Таллис втащила тело на лошадь и сама взобралась в седло. У нее не осталось ничего, совсем ничего, не считая Гарри. Она не верила, что может вернуть Скатаха к жизни, но по меньшей мере он будет с ней, когда она отправится из крепости в первый лес, когда она будет искать то, что держит Гарри в Старом Запретном Месте.

Через черные леса и святилища она вернулась к теснине, спустилась вниз по течению, потом поднялась к разрушенным воротам и оттуда на утес, на котором стоял замок. Маски она оставила в пещере, рядом с платками и горящими кострами.

Потом отпустила коня на волю – возможно, бессердечный поступок, учитывая жестокий холод – и протащила тело возлюбленного по пустым коридорам в ту самую комнату, где находился пистолет Гарри, в место его ухода.

Прислонив тело к краю широкого окна, она устроила в центре комнаты что-то вроде гнезда из мехов, тряпок и остатков флагов. Раны все еще жгли, сил не было, и она осталась сидеть, глядя на трещину в обрыве поверх костистого лица мужчины, которого когда-то любила.

Таллис ждала, когда Гарри позовет ее, и вскоре уснула.

Ее разбудил странный свет. В комнате резко потеплело. Встав, она пошла по коридорам, из каменных стен сочилась вода. Коснувшись камня, она обнаружила, что он липкий. Ее пальцы побежали по узорам, следуя завиткам и кольцам…

Свет изменился. Иногда, когда она проходила через пустые залы, он был желтым, а иногда – зеленым, с примесью оранжевого. И все время теплело. Тяжелый всепроникающий запах начал наполнять руины, стало трудно дышать. Стены крепости как будто смыкались вокруг нее.

Вернувшись наверх, она обнаружила, что стена почти полностью втянула в себя заржавевший револьвер. Каменные усики обвили металл и рукоятку, прекрасные завитки напоминали корни растений. Она коснулась их, и они задрожали. На пальцах осталась липкая жидкость. Она попробовала ее – древесный сок!

И только тогда она поняла природу камня, из которого был выстроен замок. Вернувшись в свое гнездо, она огляделась и увидела все так ясно, что даже засмеялась.

Окаменевшее дерево!

Блоки были вырезаны из окаменевших стволов огромных деревьев. Ближайшая стена представляла собой большой камень, пересеченный сотнями линий и колец, выдававших невероятную древность умершего лесного гиганта.

Сок сочился на пол, образовывал лужи, медленно стекал под уклон. Стало тепло и уютно. Зеленый свет струился из самих стен, хотя снаружи стояла суровая зимняя ночь.

Она закрыла глаза, буквально на мгновение. Но когда вновь открыла их, тело Скатаха сгнило до костей. На стенах выросли ветки, они бежали по камню, как вены.

Таллис опять закрыла глаза. Внутри нее двигались образы. Сменялись сезоны. Прилетели птицы, свили гнезда и улетели на юг. Ушли стада, пошел снег. Она открыла глаза. На том месте, где лежал Скатах, вырос падуб. С его ветвей свешивались раздавленные куски человеческих костей, сверкавшие в зеленом свете. Падуб дрожал. Комната вокруг Таллис двигалась, усики дерева бежали по полу и потолку, вверх по стенам, высовывались в окно. Она оказалась в деревянной клетке. Усики мягко погладили ее по щеке, потом коснулись руки. Пальчики пробежали по волосам, погладили горло, осторожно попробовали рот. Таллис закрыла глаза и подняла руки, и странные пальцы, шишковатые, но не грубые, мягко схватили ее.