Читать книгу "Ашборнский пастор - Александр Дюма"

— Неужели сделан? -Да.

— Кем же?

— Мною.

— Вами?!

— Взгляните на эту рукопись! Я взял у него рукопись.

— Так здесь перевод этой толстой пачки писем?

— В свободные минуты я развлекался, переводя их.

— Поистине вы необычайно полезный человек!

— Но вы же понимаете, что, возможно, перевод не очень-то литературный, но зато буквальный.

— Однако, поскольку труд полностью завершен, дорогой мой хозяин, следовало бы, как мне кажется, сделать одно совсем простое дело.

— И какое же?

— Опубликовать эти письма под вашим именем. Пастор усмехнулся:

— Я отнюдь не страдаю таким честолюбием, какое постоянно одолевало этого бедного господина Бемрода.

— В чем же состояло его честолюбие?

— В стремлении напечататься.

— У него было такого рода честолюбие?

— Вы убедитесь в этом, прочитав его письма.

— Возможно! Что касается меня, отвечу вам одной фразой: если во всей этой объемистой истории есть какой-то интерес, а подобный интерес должен существовать, раз такой человек, как вы, взял на себя труд ее перевести, то честолюбие славного пастора будет удовлетворено.

— Какая радость для него!

— Как это радость?! Разве он не умер?

— Да, конечно, сорок или пятьдесят лет тому назад.

— Черт возьми!

— Ну, а теперь я вас покидаю… Слева от вас — подлинники писем, справа перевод, а в том углу — подзорная труба.

— Подзорная труба! А зачем она?

— Кто знает, может быть, вам понадобится оглядеть окрестности.

— Дорогой мой хозяин, вы загадочны, как Удольфский замок!

— За дело! А через два часа я вернусь к вам сообщить, что обед подан.

— Что же, идите! Мой хозяин вышел.

Нужно быть справедливым даже по отношению к самому себе; так что воздам себе справедливость, сказав, что я начал с попытки читать оригиналы писем, однако должен добавить, что, дойдя до середины первого из них, я оставил этот труд и стал попросту читать перевод.

Через два часа, минута в минуту, хозяин вернулся.

Его шагов я не услышал, так как стоял у окна с подзорной трубой в руке.

Он дотронулся до моего плеча, и я обернулся.

— Что, — спросил он меня, — вы уже не читаете?

— Нет, я ищу дом господина Смита.

— И как, нашли?

— Думаю, да… Только я напрасно смотрю в это очаровательное окошко, которое освещает девичью комнату пасторской дочери: нет там ни щегла в клетке, ни прекрасной девушки в соломенной шляпе, наполовину скрывающей в тени ее чарующее личико и пряди золотистых волос. Просторные кровати, сохнущее белье, раскачивающаяся рубашка с натянутыми рукавами и раздутая ветром, — вот и все.

— Ах, дорогой мой гость, мне кажется, что вы слишком многого хотите! Прекрасная Дженни разделила общую участь: она присоединилась к добрым господину и госпоже Смит на сельском кладбище, которое она так трогательно живописала своему мужу.

— Черт возьми, я ведь как раз хотел спросить у вас вот что: почему, коль скоро вы расположены к переводу, вы не перевели поэзию Грея наряду с прозой господина Бемрода.

— Потому что поэзия это дело поэзии.

— Простите, дорогой мой хозяин, я понимаю вас то ли слишком хорошо, то ли не вполне.

— Я хочу сказать: чтобы переводить поэта, нужно самому быть поэтом.

— Спорю, что вы поэт!

— Другими словами, сочиняю стихи.

— Полноте!

— Да кто же не сочиняет стихов?!

— И спорю, что вы перевели «Сельское кладбище» Грея, как и все остальное?

— Гм!

— Итак, я жду «Сельское кладбище», мой дорогой хозяин.

— Вам известно лучше, чем кому бы то ни было, что некоторые произведения должно читать в определенном месте и в определенное время.

— Согласен с вами.

— Так вот, сегодня вечером, когда стемнеет, вы пойдете на прогулку по кладбищу и там, при умирающем свете дня, перед этими бедными могилами, поэтом которых стал Грей, вы прочтете мой перевод.

— О, да вы настоящий театральный постановщик!

— А теперь вдвиньте тубусы вашей подзорной трубы и пойдемте обедать!

— Охотно, поскольку я умираю от голода.

— Не говорите об этом так громко, вы можете напугать хозяйку дома… Кстати, на каком месте вы остановились?

— На моменте отъезда супругов.

— В тюрьму?

— Нет, в уэстонский приход в Уэльсе.

— Как вы находите прочитанное?

— Превосходно, черт побери: ведь был уговор, что я поставлю под этим свою подпись!

— Но предположим, что вы этого не сделаете.

— Прежде всего я сказал бы, что когда-то прочел роман Августа Лафонтена, который начинается точно так же.

— Август Лафонтен приезжал в Англию в конце прошлого века; кто вам сказал, что он не был знаком с добрым господином Бемродом?.. Какие еще у вас критические замечания?

— Так вот! Мне кажется, это нескончаемое повествование о его жизни звучит в устах господина Бемрода несколько монотонно.

— Я же, наоборот, подумал бы о том, что есть кое-что новое в этом исследовании самого себя, предпринятое совестливым человеком, который уступает своим слабостям, но при этом сознает их, который последовательно анализирует все свои чувства, пока не докапывается до гранитного слоя; и это ново особенно для вас, писателя, пренебрегающего психологическим анализом…

— Согласен!

— … для вас, подменяющего подлинное течение жизни игрой случая и воображения…

— Браво!

— … для вас, обладающего в большей мере живостью, вдохновением и многословием, нежели философичностью.

— Благодарю вас, мой хозяин!

— Разве вы не согласны с тем, что мои слова — сущая правда?

— Истинная правда… Но вы ведь знаете пословицу: «Не всякую истину стоит говорить».

— Полноте!.. Начинающему писателю — да… но вам!..

— По отношению ко мне эта пословица верна ничуть не меньше… Возьмем к примеру…

— Что?

— Что, если бы доктор Петрус…

— Ну-ну, если бы доктор Петрус…

— … время от времени отвечал господину Бемроду…