Читать книгу "Личное дело.Три дня и вся жизнь - Владимир Крючков"

В 25 лет получил первый срок — пять лет лишения свободы за кражу. Отбыл два года, освободили досрочно.

Совершил еще одно преступление — кражу, и новый срок — пять лет лишения свободы. Уже находясь в заточении, совершил еще одно преступление, да еще плюс побег — и к старому сроку добавили новый — шесть лет. Итого 11 лет — и все день в день отсидел.

Тяжкими были эти одиннадцать лет. Особенно трудной была тайга, до 50 градусов мороза, к месту работы восемь километров; преодолевали пешком, туда и обратно.

Лесоповал валил и людей, многие не выдерживали, умирали. По его рассказам, за два года работы на лесоповале из 130 заключенных выдержали только девятнадцать. Остальные или не выжили, или больными были возвращены в лагерь.

В третий раз он был арестован в январе 1991 года за незаконное хранение и продажу оружия. Взяли с поличным.

Дело групповое, по нему проходят жители Таджикистана, Москвы, Владимира. Если признают виновным, то многое зависит от квалификации: по одной статье — до пяти лет, а по другой — до десяти.

По своим личным качествам — волевой человек В среде заключенных — хозяин, прибирает власть быстро и решительно. Если надо, использует силу.

Рассказал такой случай. Как-то поместили его в камере с большим числом заключенных. В ней был главный — пахан. Лучший кусок ему, все передачи тоже. Пахан распоряжался всем и всеми. На требование пахана рассказать о себе он, оценив обстановку, выплеснул ему в лицо чашку растительного масла, пояснив, что это в порядке ответа на вопрос. Впечатление было ошеломляющим, власть немедленно перешла к нему.

Не терпит даже малейшей несправедливости, остро, порой неадекватно резко реагирует на ее проявления. Карцеры, лишения, ограничения терпел в основном из-за этого. Не лишен достоинства и каждый пустяк, ущемляющий, по его мнению, его права, встречает в штыки.

Нервы на пределе, начинает терять здоровье. Сказывается одна серьезная травма. В 26 лет автомашина с людьми (он был водителем) попала под снежный завал. Под снегом находились семь суток, часть людей погибла. Только благодаря мужеству, выносливости и смекалке он и его напарник не погибли. Получил тяжелые травмы, воспаление легких, лишился глаза. Так что в глаза смерти он смотрел не раз.

Природа одарила его многими редкими качествами. Он поет, играет на гитаре, гармони, лепит удивительные фигурки из хлеба, строит, казалось бы из ничего, дворцы, церкви. Материалом служат спички, пачки из-под папирос, бумага.

К Новому году украсил камеру серебристыми гирляндами (пачки из-под чая), елкой (использовал зеленку), снежинками (вата), большими бумажными шарами (газеты), которые кружатся от легкого дуновения воздуха. На окно наклеил большой разукрашенный лист с надписью «С Новым, 1992 годом!». Нам сказали, что во всей «Матросской тишине» не была украшена ни одна камера. Из хлеба смастерил небольшую гитару, приспособил к ней струны, и, представьте, она издавала звуки!

Он начитан, активно пользуется тюремной библиотекой, любит Пикуля, Шолохова. Благоговеет перед русской народной музыкой, любимая певица — Валентина Толкунова. С нетерпением ждал музыкальные радиопередачи Татарского, который уже в течение 25 лет вел задушевный разговор со слушателями с помощью диалога, писем и музыки. От проникновенного текста может пролить слезу. Несмотря на биографию, связь с преступным миром, удивительно сентиментален.

А вообще, он был самым занятым и работящим обитателем нашей камеры. Постоянно что-то делал. Если к этому добавить, что он отлично готовит, шьет, сам построил себе в Душанбе большой дом, невольно задумываешься над возможностями русского человека. Своей родиной считает Таджикистан, тянется туда, о таджиках говорит с уважением. На вопрос, знает ли таджикский язык, ответил: «А как же?

Знаю киргизский, узбекский, таджикский, туркменский». Оказывается, не только говорит на этих языках, но пишет и читает. Как жаль, что его жизненный путь не сложился, смешался с преступным миром!

Ну а ко мне он с самого начала отнесся как-то предупредительно, а вскоре стал вести себя и вовсе уважительно. Дал много полезных советов, по-детски удивлялся моей «наивности».

Быстро приобщился к политике и, по-моему, от души желал мне быстрее «выпутаться» из случившейся истории, выйти на свободу. Любил говорить: «Моя бестолковка думает, что так скоро и будет». Бестолковка — это значит голова.

Теперь еще об одном — личности, бесспорно, колоритной, известном специалисте в своей области и, даже можно сказать, авторитете. Не буду называть его имени и указывать точный возраст, постараюсь зашифровать этого человека, хотя близкие к нему люди узнают, о ком идет речь.

Он выходец из Средней Азии, наполовину (по отцу) русский, около 50 лет. Большую часть жизни прожил в Москве, однако сохранил многие восточные привычки, остался верен обычаям узбекского народа, что в какой-то мере предопределило его образ жизни, отношения с людьми.

В жизни пошел дорогой отца, избрал относительно редкую специальность психиатра. Дело шло неплохо, в 40 лет — доктор наук, научная работа в одном из институтов, чтение лекций, широкая медицинская практика. Умение находить общий язык с коллегами, контакты с пациентами сделали его широко известным, люди тянулись к нему, обращались за помощью.

Не все делал бескорыстно, не отказывался от вознаграждений, подарков, но делал это практически открыто, считал, что такое — в порядке вещей.

В 1985 году против него было возбуждено уголовное дело по обвинению во взяточничестве, мерой пресечения избрано содержание под стражей. Больше года — предварительное следствие, около двух лет — судебное разбирательство, затем процесс подачи кассационной жалобы. В итоге — шесть с половиной лет продержали в следственном изоляторе.

В ходе расследования проверялось более 200 эпизодов, из них осталось 27. Общая сумма взяток около 20 тысяч рублей. По делу проходило четверо подсудимых. Двое из них были приговорены к небольшим срокам, отбыли их и уже находятся на свободе. А двое отбывают наказание.

Так вот мой сокамерник, о ком пойдет речь, получил одиннадцать лет, другой его подельник — семь лет. Оба не признали себя виновными, а те, кто на свободе, вину признали полностью.

Он считает, что полученные им вознаграждения были не взятками, а благодарностью, платой за услуги в нерабочее время. Он не был должностным лицом, от него не зависела судьба тех, кого он лечил, вымогательства не было, о чем показывают все проходящие по делу свидетели.

По его рассказу, в ходе следствия ему настоятельно советовали признать вину, тогда, мол, мера наказания будет небольшая и дело, таким образом, завершится для него с минимальными издержками. С таким настроением он шел на суд. Но когда увидел заполненный зал, знакомых и родных, отказался от первоначального намерения и решил занять позицию, подсказанную совестью: не признал себя виновным и стал опровергать предъявленное ему обвинение.

Год и семь месяцев с перерывами шел судебный процесс. Это было состязание его и товарища с судом и государственным обвинителем. Но его подвел характер: взрывной, резкий, он способен на оскорбления. За вызывающее поведение его несколько раз удаляли из зала суда, иногда он отказывался отвечать на вопросы. Когда совсем сдавали нервы, оскорблял прокурора и судью (обе женщины) как должностных лиц, не щадил их человеческого достоинства.