Читать книгу "Личное дело.Три дня и вся жизнь - Владимир Крючков"

Думаю, время, обстоятельства определят многое в проблеме Горбачева. Счет к нему продолжает расти. И в том, что он будет значительным, лично у меня нет никаких сомнений.

…Одолевают думы все более тревожные. Проблемы нагромождаются одна на другую, трудности растут, жизнь страны, народа на глазах ухудшается. Мучительно преследует вопрос: что же произошло?

Можно с уверенностью сказать, что с уходом Горбачева закончился самый трагический период в жизни народов СССР.

Да, нет никакого преувеличения — именно с Горбачевым, именно с этим человеком связаны самые драматические страницы в многовековой истории Отечества. Горбачев положил начало событиям, которые в одночасье сделали большинство населения, миллионы граждан Советского Союза несчастными. Это время разрушения, вхождения в хаос, неимоверных лишений, до боли обидного трагизма. Своими руками мы уничтожили великое творение тысячелетней истории.

Сколько крови, пота было пролито, сколько миллионов жизней стоило это предыдущим поколениям! Мне, человеку, в общем-то прожившему жизнь, больно думать о детях, внуках, об их судьбе. Что ожидает их, с чем они столкнутся?

Содружество Независимых Государств — это последняя, но очень скользкая подножка уходящего поезда Истории, за которую мы уцепились, связывая с ней последние надежды. Но насколько она прочна и неиллюзорна? Не обман ли? Разъединение противоестественно, и сколько продлится оно — сказать невозможно.

Находясь в тюрьме, чувствуешь, как напряженно работает мозг, как без всякой шелухи выдает оценки, ищет выход. Главная забота — Россия. Все больше и больше появляется признаков ее возможного распада. Он зреет и может остро проявиться в любое время и в любых формах. Прямая конфронтация для урегулирования назревших проблем — сегодня уже не метод, он принесет еще больше издержек, не говоря уже об опасности гражданской войны. В этом случае — большая кровь. Рядом с национальным сепаратизмом очевиден региональный, и он не менее опасен.

В силу тяжелейшего положения в стране мы, естественно, столкнулись с внутренними проблемами и пока не соизмеряем внутреннюю опасность с опасностью внешних факторов. А они уже отчетливо обозначились и открыто ломятся в дверь.

Территориальные вопросы дают о себе знать вдоль всей границы бывшего Союза. Особую деликатность проявляет пока Китай, хотя стоит вспомнить и всесторонне проанализировать его негативную реакцию на деятельность Горбачева. Материалов для анализа пока недостаточно, но они, несомненно, будут появляться по нарастающей.

Однако есть один аспект, который требует к себе особого внимания. Как ни тяжело признавать, но ослабленный бывший Союз, появившиеся на его месте независимые государства кое-кому могут показаться легкой добычей. Во всяком случае, никто не пожелает оказаться в числе опоздавших или позволить кому-то урвать слишком много.

Думая об этом в тюрьме, отчетливо представлял, сколько людей, считающих себя политиками, обрушились бы на меня за эти высказывания. Но в большой политике должен присутствовать реальный подход, учет всех возможных вариантов развития обстановки, и прежде всего — самых неблагоприятных.

Пошел пятый месяц пребывания в заключении. Медленно тянется время. Постоянно ощущаешь боль от всего, в первую очередь от тупого, бесполезного однообразия. Появляется какое-то безразличное отношение к окружающей действительности. Единственно, к кому волей-неволей присматриваешься, кого стараешься понять, — это сокамерники.

За время заключения их у меня было восьмеро. Все разные по возрасту, характеру, семейному положению, по профессии, местожительству, причине ареста. Но есть общее — все они оказались близкими по несчастью, и горе, независимо от его конкретной сути, сделало их единострадальцами, понимающими, сочувствующими друг другу, короче говоря, товарищами по беде. Среди них были по-своему яркие, неординарные люди — по колориту прожитого или по числу лет, проведенных в заключении, по ту сторону закона, по мукам, на которые они себя обрекли.

Каждый живет своим миром, своим несчастьем, копается в своей душе, своей памяти, выискивает любую зацепку для защиты, испытывает сожаление по поводу происшедшего. «Терзать себя прошлым не стоит», — много раз говорили они.

Не знаю, возьму ли я когда-нибудь на вооружение этот постулат. Горечь от тяжелых дум, убежденность в том, что ты хотел только хорошего, ничего не желая лично для себя, постоянно держат душу и сердце в напряженно-тягостном состоянии. Привыкнуть к столь узкому миру теоретически и практически невозможно, вынужденно смириться — да.

Так кто же эти люди — товарищи по тюремному несчастью? Начну с первого, с кем познакомился.

26 августа я, как сказано выше, прибыл из следственного изолятора г. Кашина в «Матросскую тишину». Часа в четыре утра вошел в камеру, прошу прощения, меня ввели. Я представился, назвал свою фамилию, имя, отчество. В ответ — изумленные лица находившихся в камере заключенных. Сказал, что очень трудно перехожу на «ты», этой особенности верен постоянно. Они восприняли мое замечание с удивлением, но впредь никто из них не отступил от такой формы общения со мной.

Первому было 47 лет, небольшого роста, крепкого телосложения. На груди, руках обильная татуировка. Следит за собой, идет ли к следователю, адвокату или на прогулку, всегда опрятно одет: выходные брюки отглажены под матрацем, ботинки блестят от постного масла.

Жизнь свою вспоминает с болью в душе. Родился в тюрьме в небольшом городке недалеко от Оренбурга. Мать вместе со своей сестрой за хищение государственного имущества была осуждена на десять лет лишения свободы и отбывала наказание в исправительно-трудовом лагере. В то время порядки были строгие, беременность, а затем ребенок не являлись основанием для освобождения от наказания. В лагере отбыла наказание полностью.

Двухлетним ребенком его отдали бабке, у которой он воспитывался до пяти лет, потом жил у дяди, а по выходе матери из тюрьмы в 1953 году стал жить у нее.

В школе учился так себе, переходил из класса в класс с посредственными оценками, убегал с уроков, пропускал занятия.

Жил в разных городах Средней Азии — в Самарканде, Ташкенте, Душанбе. Рано, в 15 лет, стал работать — строителем. Дело спорилось, на работе ценили, заработки были хорошие. Товарищи подметили у него смекалку, старание, руки умели многое.

Подошло время идти в армию, служить хотелось. В армии стал связистом, специальность освоил быстро, получалось все здорово. Срок службы подходил к концу, и ему предложили остаться в армии на сверхсрочную службу.

Решил демобилизоваться. Вспоминает об этом с сожалением, считает, что, останься он в армии, жизнь его могла бы сложиться иначе: не видел бы тюрем да лагерей, не пришлось бы испытать столько мучений и горя.

После армии вернулся к матери в Душанбе. То ли в силу какого-то внутреннего влечения, то ли из желания пожить получше начал понемногу приворовывать, занялся спекуляцией. Появились деньги, а с ними веселая жизнь — рестораны, женщины.

В 21 год — прочная связь с женщиной. Ей было уже за 25. С ее стороны любовь была большой, настоящей. Она захотела стать матерью, иметь от него ребенка без всяких обязательств. Родила двойню, замуж не вышла и счастливо живет. Он бывал у нее, и не раз, помогал материально.