Читать книгу "Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года - Адам Б. Улам"

«Социализм… – когда-то писал Ленин, – есть не что иное, как монополия государственного капитализма, устанавливаемая для блага всего народа, в силу чего она перестает быть капиталистической монополией». Но конкретная часть этой сложной формулы, этот социализм был капитализмом, который просто управлялся не множеством капиталистов, а одним государством. Хотя он и настоял, чтобы социалистическая партия стала коммунистической, но с тоской смотрел в будущее, когда на смену военному коммунизму должен будет прийти капитализм. «Государственный капитализм будет для нас шагом вперед. Если мы сможем в ближайшее время установить государственный капитализм, это будет означать победу»[403], – вздохнув, сказал Ленин в 1918 году.

Слово «государственный» не более чем фиговый листок могло скрыть позорную правду. Разрабатывая и осуществляя систему чрезвычайных мер, получивших название «военный коммунизм», назначая рабочих в руководство фабриками, крестьян – коммунами, вождь коммунизма мечтал о налаженной экономике, единоначалии на производстве, трудовой дисциплине и других составляющих капитализма. Все именно так, как он и говорил: «Одной рукой даем, другой отбираем». Военный коммунизм был в значительной степени созданием Ленина. Он настаивал на немедленном осуществлении революционных мер в экономической области. К таким мерам относились: национализация всего земельного фонда страны при конфискации помещичьих земель, создание крупных хозяйств под контролем Советов крестьянских депутатов, национализация промышленных предприятий и банков, установление рабочего контроля над производством и распределением продуктов. В результате одно за другим национализировались промышленные и коммерческие предприятия, устанавливался рабочий контроль в промышленности. Он высокомерно обращался с марксистским учением, отметая все возникающие возражения: коммунизм должен был завоевать признание рабочих. Они должны убедиться, что это их государство. Теперь слова «рабочий контроль» будут означать не просто выборы комитета, наблюдающего за тем, как буржуазный руководитель, переименованный в «специалиста», ставший советским чиновником, станет, как прежде, отдавать им приказы; теперь они сами будут руководить фабриками и заводами. За короткое время большевики умудрились создать сложную промышленную бюрократию, от Высшего экономического совета через министерства и государственные тресты до частных предприятий. Но эта огромная армия чиновников управляла разрушенной экономикой. Не только война стала причиной крайней разрухи в промышленности и торговле; сказалось отсутствие опытных специалистов и трудовой дисциплины.

Лобовой атакой нельзя было решить навалившиеся проблемы. Большевики были не в состоянии дать рабочим «хлеб и мир», но взамен они дали им возможность унизить и свергнуть бывших хозяев, стать самим хозяевами, отобрать у крестьян излишки (и даже больше), чтобы накормить новый правящий класс. После этого пришло время уничтожить военный коммунизм.

«Может ли любой рабочий руководить государством? Прагматики понимают, что это чистая фантазия… Потратив годы на учение, они поймут, как руководить, но на это потребуется время». В 1921 году Ленин, выступая на профсоюзном митинге, убеждал, что русский рабочий должен учиться. Только специалисты могут управлять государством, осуществлять руководство промышленностью. Этот термин «специалист» раздражал рабочих не меньше, чем в былые времена слово «буржуй». Советское государство обращалось к рабочим с надоевшим призывом: будьте терпеливы. В свое время, постигая науки и подчиняясь приказам, каждый рабочий может рассчитывать на то, что станет специалистом, будет получать высокую заработную плату и дополнительный паек.

Сейчас читатель, вероятно, испытывает неприятные чувства, ведь все те идеи, которые Ленин высказывал в 1917 году в труде «Государство и революция», противоречили его нынешним взглядам. Теперь он называл свои прежние идеи «синдикалистской ерундой… которая должна быть выброшена в корзину». Рабочим объяснялось, что в свое время они действительно сами будут управлять государством. Когда? Вероятно, лет через двадцать, после электрификации всей России. Почему же не отложили революцию до того времени? Разве они не верили ему? «Каждый верит словам большевиков, (потому что) они проверены двадцатью годами работы партии»[404], – со своей непостижимой логикой ответил Ленин.

В последние годы активной жизни шла борьба между Лениным и его анархистским двойником. Эта борьба часто изображается как кампания партии против двух «отступников»: фракции «демократического централизма» и группы «рабочая оппозиция». Фракция «демократического централизма» может рассматриваться как случай классического одурманивания, когда после долгих лет слепого подчинения коммунисты обнаружили ошибочность стратегии партии. Они протестовали против бюрократизма, но не знали средства против этого зла. Их бессвязные речи были на руку Ленину и его сторонникам. Что там бормочут Осинский и его коллеги относительно необходимости разграничения сфер компетентности государственных институтов и партии? За сводом административных законов пусть обращаются к загнивающей плутократии Запада. Отличный способ для рабочего государства – управлять с помощью руководств по администрированию и буржуазной законности! Товарищи высмеяли незадачливых «демократических центристов», и те были вынуждены отступить.[405]

Рабочая оппозиция, не в пример фракции «демократического централизма», ставила серьезные вопросы. Так и тянет написать, что ее поражение было поворотной точкой в истории коммунизма, переходом от раннего идеализма к молчаливому признанию роли правящего класса. Партии Ленина требовалось преодолеть кризис 1921 года, как она это уже делала в 1903-м, 1912-м, в октябре 1917 года.

Оппозиционные группы. Растущее недовольство рабочего класса. Возмущение ветеранов-коммунистов тем, что их отодвинули в сторону, а их места заняли те, что «совсем недавно пришли в партию» или вообще беспартийные. Среди лидеров «рабочей оппозиции» были Шляпников и Коллонтай. В страшные дни 1914—1916 годов они были среди тех немногих, кто сохранял преданность Ленину. Неутомимая Коллонтай ездила по всему миру, находя сторонников и собирая фонды для одинокого изгнанника в Швейцарии. Шляпников оказывал неоценимые услуги в первые дни после Февральской революции. Теперь они объединились и в политике, и в любви. Коллонтай написала статью, в которой изобразила мучения рабочего в «государстве рабочих». На профсоюзных собраниях Шляпников выступал с гневными речами: партию наводнили буржуазные выскочки и карьеристы; они теснят достойных большевиков. Аргументы против нового правящего класса и его привилегий смешивались с личными обидами и недовольством группы старых большевиков.

Оппозиция требовала равенства в оплате и статусе и заявляла, что руководство экономикой должны осуществлять профсоюзы. «Все назначения на административные посты в экономике должны согласовываться с профсоюзом…все кардинальные вопросы, связанные с деятельностью партии и советской политикой, должны быть представлены на рассмотрение рядовых рабочих».[406]