Читать книгу "Атеисты в мундирах. Советские спецслужбы и религиозная сфера Украины - Дмитрий Веденеев"

Как отмечается в работе, с 28 сентября 1941 г. до 12 февраля 1943 г. в Красноярском эвакогоспитале святитель-хирург прооперировал 85 раненых в коленный сустав фронтовиков (29 из них поступили в тяжелом состоянии). Следует отметить, что с момента ранения до операции прошло от одного до четырех с половиной месяцев (!). В основном ранения были причинены осколками снарядов и минометных мин, а также пулями. Шесть человек были прооперированы – проведена немедленная ампутация бедра.

В книге проанализированы хирургические эпизоды 54 пациентов, из которых благодаря мастерству хирурга скончалось лишь трое[966]. В своей «Автобиографии»[967] профессор В. Войно-Ясенецкий отмечал: «Когда я обходил палаты по утрам, меня радостно приветствовали раненые. Некоторые из них, безуспешно оперированные в других госпиталях по поводу ранения в больших суставах, излеченные мною, неизменно салютовали мне высоко поднятыми прямыми ногами»[968]. Для сравнения: в среднестатистическом измерении из эвакогоспиталей глубокого тыла, а туда попадали наиболее сложные больные, с 1 января 1943 г. в строй становилось 15 % раненых.

Следует отметить, что профессор очень чутко относился к страданиям больных и тяжело переживал случаи, когда медицина оказывалась бессильной: «Тяжело переживаю смерть больных после операции. Было три смерти в операционной, и они меня положительно подкосили… Переношу их все тяжелее и тяжелее…». Ученица святителя А. Беньминович писала: «Мы знали: каждая смерть, в которой он считал себя повинным, доставляла ему глубокие страдания». «В делах, требовавших нравственного решения, Валентин Феликсович вел себя так, будто вокруг никого не было. Он всегда стоял перед своей совестью один», – вспоминала медсестра Ташкентской больницы М. Нежанская[969].

В книге освещены десятки случаев подобных операций, что делало работу свт. Луки незаменимым пособием военных хирургов. Разносторонний эмпирический материал проведенных операций и наблюдений за больными дал возможность ученому активно изучить проблему тяжелых форм огнестрельного остеомиелита, поражения крупных костей и суставов, заражения крови[970]. Параллельно ученый писал научные работы, делясь передовым опытом. В частности, в «Сборнике трудов эвакогоспиталей Воронежского военного округа» вышла его статья о раневом сепсисе.

Что касается результатов хирургической и научно-консультативной деятельности архиепископа Луки в Красноярске, то проверка во главе с главным инспектором эвакогоспиталей профессором Приоровым показала, что ни в одном из подобных медучреждений нет таких блестящих результатов лечения инфицированных суставов.

И хотя в декабре 1945 г. опальный хирург был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», вряд ли это было адекватной оценкой его заслуг в деле спасения человеческих жизней. В ответном слове после вручения ему награды в Тамбовском облисполкоме ученый заявил: «Я учил и готов учить врачей тому, что знаю: я вернул жизнь и здоровье сотням, а может быть, и тысячам раненых и наверняка помог бы еще многим, если бы вы не схватили меня ни за что ни про что и не таскали бы одиннадцать лет по острогам и ссылкам. Вот сколько времени потеряно и сколько людей не спасено не по моей воле». По пути домой владыка отдал секретарю медаль со словами: «Такие награды дают уборщицам. Ведущему хирургу госпиталя и архиерею полагается орден»[971].

Действительно, своевременное внедрение разработанных профессором В. Войно-Ясенецким передовых методов лечения гнойных ранений могло спасти немало тяжелораненых. Среди них с такой клинической картиной оказался сам командующий 1-м Украинским фронтом, генерал армии Николай Ватутин.

Могли ли спасти генерала Ватутина?

29 февраля кортеж из четырех машин, в которых находились Н. Ватутин, член Военного совета фронта Крайнюков, 10 штабных офицеров и лишь несколько бойцов охраны, подъехал к окраине села Милятин на границе Ровенской и Хмельницкой областей. В поселке слышалась стрельба. Ватутин почему-то остановил кортеж и приказал майору-порученцу «пойти разобраться», что происходит в населенном пункте. И тут машины попали под обстрел бойцов УПА, занявших выгодную позицию за хатами, взяв противника в «клещи». Садясь в машину, Ватутин получил сквозное пулевое ранение в ягодичную часть правого бедра[972].

Первую помощь раненому генералу оказали в тот же день врачи танковой бригады. Лишь спустя сутки в госпитале 13-й армии (Ровно) провели операцию по первичной хирургической обработке раны, на ногу наложили глухую марлевую повязку. В документе под названием «Кто лечил товарища Ватутина» говорится, что 1 марта 1944 г. в Ровно прибыли начальник санитарного управления фронта генерал-майор медслужбы (м/сл) Семека, главный хирург фронта полковник м/сл Гуревич, главный хирург Киевского военного округа генерал-майор м/сл, заслуженный деятель науки Ищенко. На следующий день самолетом из столицы прибыли заместитель главного хирурга Красной армии генерал-лейтенант м/сл, заслуженный деятель науки Шамов и ведущий хирург московского госпиталя септических инфекций майор Кокин[973].

Врачи определили сквозное пулевое ранение со входным отверстием в правой ягодичной области, косым переломом кости и выходом пули на наружной передней поверхности бедра. Отмечалось, что подобного типа ранения квалифицируются как тяжелые, влекущие свыше 25 % смертности раненых. Было принято решение отправить пострадавшего для лечения в крупный медицинский центр.

6 марта 1944 г. глава республиканской парторганизации Украины Никита Хрущев лично доложил Сталину: в Киев из Ровно поездом прибыл тяжелораненый командующий 1-м Украинским фронтом, генерал армии Николай Ватутин. Беседа в вагоне показала: состояние его тяжелое, он сам и врачи просят оставить пострадавшего в Киеве. «Мы ему создадим все условия для лечения», – заверил Верховного главнокомандующего Никита Хрущев.

В Киеве генерала вскоре перевели в отдельное, специально оборудованное здание (особняк на нынешней улице Липской, напротив отеля «Киев») со штатом лечащих и дежурных хирургов, терапевтов, медсестер, перевязочной и лабораторией. Все необходимое для лечения доставлялось с фронтового склада или самолетом из Москвы. Никита Сергеевич практически каждый день докладывал в Москву о состоянии здоровья полководца (информацию принимал личный секретарь Верховного главнокомадующего Поскребышев). Кстати, Хрущев утверждал, что Сталин запретил использовать импортируемый за золото из Англии пенициллин. Однако это неправда: сохранилась схема многочисленных инъекций Николаю Федоровичу именно этого препарата.