Читать книгу "Сны инкуба - Лорел Гамильтон"

— Я что-то здесь упустила? — спросила я. —Или вот-вот упущу?

— Ты очень мало упускаешь, ma petite.

— Хорошо, пусть свечи, — сказал Ричард, не глядяна меня.

Я замотала головой, но вдруг почувствовала лёгкоеприкосновение. Знакомое. Я чуть-чуть опустила щиты, и голос Жан-Клода гладилменя как ласковый ветер.

— Неужто для тебя ничего не значит, ma petite, что дажевид твоего халата заставил Ричарда переменить мнение?

Я покачала головой и попыталась ответить так же безмолвно,как он. Это я ещё не очень хорошо умела. Я попыталась послать такую мысль:

— Я в этом халате и полотенце — не слишком серьёзнаяпричина менять мнение.

— Ты все ещё не ценишь себя так, ma petite, как ценимтебя мы.

Опять «мы». Я открыла было рот, чтобы произнести кое-чтовслух, но тёплый вихрь энергии пролетел по коже. Я остановилась.

— Разговаривать мысленно, когда кому-то изприсутствующих не разрешено вступить в разговор, — сказал Ричард, —так же грубо, как шептаться и тыкать пальцами.

Поспорить с этим я не могла, хотя и хотелось бы.

— Поверь мне, Ричард, это не стоит повторять.

— Я бы предпочёл судить сам.

Я вздохнула, вроде бы уже в тысячный за сегодня раз. Что ясебе думала? Надо было сказать Жан-Клоду, что кровать нам не нужна, что Ричардможет сесть на пол, а он будет из него пить. Вот и все, и делу конец.

Ричард снял футболку.

— Она слишком светлая, и на ней кровь смотрится каккровь.

Он это сказал вслух, и это было разумно, но я радовалась,что он не смотрел на меня, снимая футболку, потому что видеть его без неё — этопроизвело на меня обычное действие. Я уже говорила, что в тот день, когда ясмогу войти в комнату, и моё тело не отреагирует на Ричарда, вот тогда я и будузнать, что между нами все в прошлом. Но гормоны — жуткие сволочи. Им наплевать,разбито у тебя сердце или нет, им важно, что в комнате — красивый мужчина.Гадство.

Жан-Клод переходил от свечи к свече с длинной зажигалкой.Эти зажигалки на батарейках у меня никогда не работают. Он передвигался легко,другой рукой придерживая рукав, чтобы не попал в пламя.

Ричард сел на угол кровати. Синие джинсы и чёрная полосаремня отлично смотрелись на фоне красных простыней. Загорелый торс смотрелсяещё лучше, и, как будто услышав мою мысль, Ричард лёг на спину на простыни,опираясь на локти, и переливающаяся алость простынь обрамляла мускулистое тело.На животе виднелись крошечные складки, как у всякого, кто не занимаетсябодибилдингом, а у Ричарда было много других дел, кроме как без конца изнурятьсебя упражнениями для пресса. Живот все равно был идеальным и плоским, но этоне значит — идеально плоским. Это картинки плоские, а у людей есть закругления,выпуклости и много мест, которые можно ощупывать.

Ричард повернулся и посмотрел на меня. Лицо его уже не былобезразличным. В тёмных глазах пылал жар, и это не был жар его зверя — покрайней мере, не только он. Это был взгляд, который мне приходилось видеть —взгляд, говоривший, что Ричард знает, какое действие на меня производит, и емуэто приятно. В последнее время этот взгляд должен был говорить мне: я знаю, тынаходишь меня прекрасным, а вот тронуть больше не можешь. Что значил этотвзгляд сейчас, я не поняла, но мне он не понравился.

Жан-Клод подошёл с другой стороны кровати, закрыв Ричарда отменя. Когда Жан-Клод отошёл, Ричард забрался на кровать подальше, уже некасаясь пола ногами. Все его шесть футов один дюйм лежали на постели,обрамлённые простынями цвета свежей крови и освещённые играющим пламенемсвечей.

У меня пересохло во рту. Нехорошо.

— Я передумала, — сказала я. — На самом делея вам, ребята, не нужна.

Голос у меня звучал с придыханием.

Жан-Клод, зажигавший последнюю свечу, обернулся, огладилрукава длинными пальцами и остановился, глядя на меня. Глаза у него сверкалидвумя тёмными сапфирами, пламя свечей играло в них так, как в глазахобыкновенного человека просто не может.

— Но ведь ты нам нужна, ma petite. Без всякогосомнения. Ты — мост между нами. Ты — третья в нашей силе. Разве это не то, чтонам просто необходимо?

— Я не в смысле вообще, а вот сейчас, здесь. Я в смыслевы вполне можете это устроить без меня. Вы…

Мне трудно было сосредоточиться — Ричард перевернулся наживот и слегка шевельнул головой, и я заметила, что волосы у него уже отрослинастолько, что падают на лицо. Не длинные, но гуще, чем мне помнилось. Отсветпламени на джинсах не играл, но тело Ричарда в обтягивающих джинсах и не нуждаетсяни в каких подчёркиваниях.

— Я ухожу. Вот что. Да, ухожу, — лепетала я и немогла перестать. Но все же я повернулась и пошла к двери — столько очков в моюпользу, что я до стольких и считать не умею.

— Пожалуйста, не уходи, ma petite, — окликнул меняЖан-Клод.

Я обернулась, и не знаю, что бы я сказала, но он сидел накровати, и что-то сделал с воротом халата. Ворот распахнулся, и я увидала почтицеликом всю его грудь в раме чёрного меха лацканов. Шрам от ожога чернел набелом фоне кожи в чёрной раме. Соски у Жан-Клода были бледнее бледного, и ужепо одному этому признаку я могла увидеть, что он голоден. Он коснулся рукойгруди, будто знал, куда я смотрю. Рука пошла вниз, и мой взгляд тоже, передомной предстала плоская линия живота, полоска чёрных волос сразу ниже пупка,уходившая в запахнутый халат. Почти неодолимый порыв подойти и раздернуть нанем пояс, увидеть это тело на фоне черноты халата и багрянца простыней. Язнала, каково будет это зрелище, потому что видала его не раз. И эта мысльзаставила меня посмотреть на Ричарда, потому что его я на алом шёлке никогда невидела. И не видала его при свечах.

Он повернулся набок, опираясь на локоть, другую руку свесивпоперёк бёдер, будто привлекая моё внимание к джинсам и тому, что, как я знала,в них содержится. Но нет, Ричард не осознавал мощь своего тела, по крайнеймере, в смысле соблазна. Так бы поступил Жан-Клод, но не Ричард. И тут у менявозникла все та же ужасная мысль: что если Ричард от открытия меток перенял отЖан-Клода умение соблазнять? Ну это же просто нечестно будет!

Я закрыла глаза и снова направилась к двери. Лучше, если небудет видно никого из этих двух. Жан-Клод снова окликнул меня:

— Ma petite, ты сейчас налетишь на стену.

Я резко остановилась и открыла глаза в паре дюймов от стены.Дверь оказалась на шаг слева. Ну и ну!

— Ma petite, не покидай нас.

Голос Жан-Клода сочился в крошечное отверстие, которое яоставила для него в щитах. Он вползал внутрь, играл по коже, заставлял ёжиться,и — помоги мне Бог! — я обернулась и посмотрела. Вот дура!

Жан-Клод всполз на кровать, лежал возле подушек. Вытянулсяво всю длину на красном шёлке, и халат широко распахнулся, едва вообще что-топрикрывая. Белое-белое плечо на фоне алого шелка. Длинные ноги наполовину наалом, наполовину на чёрном. И бахрома меха едва закрывает бедра.