Читать книгу "Книга вампиров - Вадим Деружинский"

Но что вам эти басни теперь, когда вы приблизились к истокам истины. Простите меня, обезумевшую от горя душу, которая, сама не зная почему, хватается за всякую видимость! Так сбившийся с дороги путник идет вперед и возвращается назад, и его окружает лишь неуверенность, толкающая его то туда, то сюда».

У Вильнева эта история служит иллюстрацией его вывода о том, что вся тема вампиров — порождение суеверий невежественных славян. Хотя тут же Вильнев сообщает такие же случаи вампиризма в Пруссии, у немцев. Получается, невежественные не только славяне, но и немцы.

КАТОЛИЧЕСКИЕ СУЕВЕРИЯ

А ведь этот случай у нормального человека уже должен дать почву для размышлений. Человек был настоятелем монастыря, принял четкие решения, пресекающие вампиризм, и за это был «разжалован» в монахи. Отнюдь не по причинам «научным» и «здравого смысла», как это хотят показать французы, а по причинам сугубо политическим. В это самое время нетленных католики делают святыми, а тут все идет вразрез политике Церкви: бросает тень сомнения на то, что нетленные — это святые, а не вампиры. Вот в чем проблема, чего Вильнев не видит.

Умирает не кто-то со стороны, а умирает (как бы «умирает», а на деле впадает в кому) монах с хорошей репутацией. И показывает нетленность, одновременно являясь людям в виде призрака. В аналогичных случаях церковь таких своих людей причисляет к святым, как причислили к святым в XX веке натурального вампира монаха Харбела в Палестине, хотя его описание полностью соответствует тому, что вы прочли выше о польском монахе.

Но в том-то и дело, что тут вампиризм носил характер эпидемии и потому был знаком всему народу, включая настоятеля. Он сразу понял, что это не святость, а вампиризм. То есть, натуральная болезнь.

Ранее я уже подробно рассматривал историю вопроса: как католическая церковь по своей глупости канонизировала в святые очевидных вампиров, а потом, когда таких же «нетленных» стал истреблять народ, стала с этим бороться. Как с суеверием. Мол, вампиры — это суеверие. А нетленные святые католиков, те же самые вампиры, — это уже не суеверие, а как бы «благодать Божья».

Вообще говоря, я не понимаю тут Вильнева: если он считает вампиризм суевериями (да еще славян), то как это сопоставить с тем, что он нетленных католических святых считает вовсе не суеверием «туземных европейцев», а фактом, да еще и научным. И тут, и там после смерти люди не разлагаются в прах, да еще и являются близким в виде призрака. Одно — это «суеверия европейских славян», а другое — это «наша французская святая истина», хотя и то, и это — явление абсолютно той же природы, это ТО ЖЕ САМОЕ ЯВЛЕНИЕ.

ЖИЗНЬ ИЛИ СМЕРТЬ?

Вильнев всюду повторяет: трупы вампиров, трупы, трупы. Какие трупы, если организм не умер, а показывает жизнедеятельность?

Автор книги пишет, что в XVIII веке люди часто впадали в летаргию и потому панически боялись быть похороненными заживо. Отлично. Но далее вампиров все равно называет «трупами», как «труп» для него и персонаж письма Кара-чиолли. Но в судебной медицине четко и ясно определено, что такое мертвое тело, а что такое тело живое. Стоит только полюбопытствовать, и станет понятно, что «труп» с розовеющим лицом не может являться трупом, это живой человек.

Как не может «труп» и дрыгать ногой или кричать, когда его тело калечат.

Ладно, Карачиолли сам себе противоречит, но и Вильнев объяснением «живого вида трупов» считает особенности почвы: «эта краснота и эта полнота, наблюдавшиеся у трупов, подозреваемых в вампиризме и извлеченных из земли, происходили от единственной причины — особенностей почвы, виновной в этих чудесах».

Далее Карачиолли сам рассказывает о польском случае, где тело монаха никто не закапывал, оно лежало в церкви. Причем тут почва? Хотя у якобы «трупа» лицо стало необыкновенно пунцовым? А ведь единственным объяснением этих господ и было то, что почва якобы окрашивает трупы в красный цвет.

Но более всего меня поражает полное непонимание автором, что такое живой человек, а что такое труп. Вильнев пишет:

«В XVI веке в Трантенау был таким образом извлечен из могилы и препровожден на место казни «колдун», похороненный за двадцать недель до того. Уверяли, будто он часто являлся живым людям и, обнимая их, многих задушил. Палач, при большом стечении народа, отсек голову трупа и, вырвав у него из груди сердце, показал толпе; тогда все увидели, как из сердца льется алая кровь, словно казнено было живое существо. Труп сожгли».

Французский коллега и не понимает, что это не «словно казнено было живое существо», а именно был убит у всех на глазах живой человек. Вот где невежество общества, ведущее к мракобесию. Этого мракобесия автор не видит. В других цитатах Вильнев констатирует, что «трупы» кричали при их казни, грозились, очнувшись, отомстить обидчикам, дрыгали ногами и руками, а из их вполне живого тела лилась кровь, как из нормальных живых организмов.

Автора не смущает сама нелепость идеи УБИТЬ ТРУП. Труп и есть труп, он — мертвое тело. Как можно мертвое убить? Уже убитое? Нет же, Вильнев пишет о мертвых: «Самый действенный метод заключается в том, чтобы дважды «убить» предполагаемого вампира: сначала ему в сердце вбивали кол, а затем сжигали». Ну, я сразу скажу, что вампиров убивали куда как более разными способами, и все они всегда были только убийством организма, и эта «классификация» Вильнева никуда не годится: кол там использовали, где под рукой ничего не было другого, и это не некий «магический атрибут», а, как Филиас Фог говорил, «используй то, что под рукою, и не ищи себе другое». Как раз большинству вампиров в Восточной Европе не кол забивали (это делали нищие низы), а просто голову отрезали или отрубали. И все.

А сжигали на всякий случай, хотя было достаточно с лихвой и уже этого убийства. И сжигали, полагая, что это зараза, подобная чуме или холере. И по этой причине народное мышление, уже что-то знавшее о заразных болезнях, в качестве вакцины и предлагало обмазываться кровью вампира, почвой с его могилы, а еще делали хлеб с его кровью или варили «чай» с платком, в эту кровь обмакнутым, и так далее в самых разных вариантах разных регионов. Хотя, как я ранее писал, тут спасать мог вовсе не эффект вакцины, а что-то иное и куда как более глубокое в самой природе явления.

Но более всего меня поразило, что Вильнев слово «убить» взял в кавычки. Мол, это не живого человека, коматозника, убивают, а «убивают» труп (не преступление). У которого сердце бьется, который живой абсолютно, который дышит и что-то говорит своим палачам. Но это для господина Вильнева из XX века «уже труп» — только потому, что так все как бы подумали. Хотя тут же сам Вильнев считает возможным этот «труп» убивать. Не работает элементарная логика: если с убийством «трупа» вампира прекращаются его нашествия к близким, то мы не труп, а как раз что-то живое убиваем, которое способно умереть.

Дальше — больше.

Трупы имеют тенденцию разлагаться. Вильнев пишет, что то впечатление живых людей, которое производят «трупы вампиров», должно объясняться вздутием живота у покойников, которые перед смертью ели продукты, вызывающие метеоризм. Кора деревьев, горох.