Читать книгу "Унесенные ветром. Том 1 - Маргарет Митчелл"

— Не бросайте. Давайте их сюда, — сказал сержант,протягивая руку. — Эти шельмы уже хорошо успели поживиться. Ну, что у васесть еще? — Его зоркий взгляд скользнул по ее корсажу.

На мгновение у Скарлетт остановилось сердце. Она ужечувствовала, как грубые руки касаются ее груди, распускают шнуровку.

— Больше у меня ничего нет, но у вас, кажется, положенообыскивать свои жертвы?

— Ладно, поверю вам на слово, — добродушно ответилсержант и отвернулся, сплюнув еще разок. Скарлетт вернула ребенка в нормальноеположение и стала успокаивать его, покачивая; рука ее нащупала припеленутыйбумажник, и она возблагодарила бога за то, что у Мелани есть ребенок, а уребенка — пеленки.

В верхних комнатах слышен был топот сапог, негодующий скриппередвигаемой мебели, звон разбиваемого фарфора я зеркал, грубая брань,изрыгаемая, когда ничего не удавалось обнаружить. С заднего двора неслисьгромкие кряки:

— Гони их сюда! Не упусти! — И отчаянноекудахтанье кур, кряканье уток и гогот гусей. Скарлетт вся сжалась, словно отболи, когда услышала неистовый визг резко оборвавший его выстрел, я поняла, чтосвинью убили. Черт бы побрал Присси! Она убежала и бросила свинью. Хоть бы ужпоросята уцелели! Только бы все благополучно добрались до болота! Но ничего жеведь не известно.

Она недвижно стояла в холле, а мимо нее с криком, с руганьюбегали солдаты. Уэйд не разжимал вцепившихся в ее юбку скрюченных от страхапальчиков. Она чувствовала, как он дрожит всем телом, прижимаясь к ней, но немогла заставить себя поговорить с ним, успокоить его. Не могла заставить себяпроизвести ни слова, не могла обрушиться на янки ни с гневом, ни с мольбами, нис угрозами. Могла только благодарить бога за то, что хотя еще держат ее и у неехватает сил стоять с высоко поднятой головой. Но когда кучка бородатых солдат сгрохотом спустилась по лестнице, таща награбленное добро, какое подвернулось импод руку, и она увидела в руках одного из них саблю Чарльза, с губ ее противволи сорвался кряк.

Эта сабля принадлежала теперь Уэйду. Это была сабля егоотца, а прежде — деда, и Скарлетт подарила ее сыну в этом году в день егорождения. Они устроили тогда маленькую торжественную церемонию, и Меланирасплакалась — от гордости, от умиления, от грустных воспоминаний, —поцеловала Уэйда я сказала, что он должен вырасти храбрым солдатом, как егоотец и дедушка. Уэйд очень гордился этим подарком и частенько залезал на стол,над которым висела на стене сабля, чтобы погладить ее. Скарлетт нашла в себесилы молча смотреть на то, как чужие, ненавистные руки выносят из домапринадлежащие ей вещи, любые вещи, но только не это — не предмет гордости еемаленького сынишки. Уэйд, выглядывавший из-за юбок, услыхал ее крик, обрелголос и отвагу и громко, горестно всхлипнул, указывая ручонкой на саблю:

— Моя!

— Этого вы не можете взять! — решительно сказалаСкарлетт, протягивая к сабле руку.

— Не могу? Вот как? — произнес невысокий солдат,державший саблю, и нагловато ухмыльнулся ей в лицо. — Еще как могу! Этосабля мятежника!

— Нет.., нет. Она сохранилась с Мексиканской войны. Выне имеете права ее брать — это сабля моего маленького сына. Она принадлежалаего деду. О, капитан! — воскликнула Скарлетт, оборачиваясь ксержанту. — Пожалуйста, прикажите вашему солдату вернуть мне саблю.

Сержант, довольный неожиданным повышением в чине, шагнулвперед.

— Дай-ка мне глянуть на эту саблю, Боб, — сказалон. Невысокий солдат нехотя протянул ему саблю.

— Тут эфес из чистого золота, — сказал он.

Сержант повертел саблю в руках, луч солнца упал на эфес, навыгравированную на нем надпись, и он громко прочел ее вслух:

— «Полковнику Уильяму Р. Гамильтону. От штаба полка. Захрабрость. Буэна-Виста. 1847».

— Ого! — воскликнул сержант. — Я сам дралсяпри Буэна-Виста, леди.

— Да ну? — холодно произнесла Скарлетт.

— А как же! Жаркое было дело, доложу я вам. В эту войнуя таких схваток не видал, как в ту. Так эта сабля принадлежала деду этогомальца?

— Да.

— Ну, пусть она останется у него, — сказалсержант, удовлетворенный доставшимися ему драгоценностями и безделушками,которые он увязал в носовой платок.

— Но эфес же из чистого золота, — никак не могуспокоиться солдат-коротышка.

— Мы оставим ей эту саблю на память о нас, —усмехнулся сержант.

Скарлетт взяла у него саблю, даже не поблагодарив. Почемуона должна благодарить этих грабителей, если они возвращают ей еесобственность? Она стояла, прижав саблю к груди, а кавалерист-коротышка все ещеспорил и пререкался с сержантом.

— Ну, черт побери, эти проклятые мятежники еще меняпопомнят! — выкрикнул под конец солдат, когда сержант, потеряв терпение,сказал, чтобы он перестал ему перечить и проваливал ко всем чертям. Солдатотправился шарить по задним комнатам, а Скарлетт с облегчением перевела дух.Янки ни словом не обмолвились о том, чтобы сжечь дом. Не сказали ей убиратьсявон, пока они его не подожгли. Быть может.., быть может… Солдаты продолжалисобираться в холле — одни спускались из верхних комнат, другие входили содвора.

— Есть что-нибудь? — спросил сержант.

— Одна свинья, несколько кур и уток.

— Немного кукурузы, ямса и бобов. Эта дикая кошкаверхом на лошади, которую мы видели на дороге, успела их тут предупредить,будьте уверены.

— Рядовой Пол Ривер, что у тебя?

— Да почти что ничего, сержант. Нам остались одниобъедки. Поехали быстрей дальше, пока вся округа не прознала, что мы здесь.

— А ты смотрел под коптильней? Они обычно там всезакапывают.

— Да нет тут коптильни.

— А в хижинах негров пошарил?

— Там ничего, окромя хлопка. Мы его подожгли. Скарлеттмгновенно припомнились долгие дни на хлопковом поле под палящим солнцем,невыносимая боль в пояснице, натертые плечи… Все понапрасну. Хлопка больше небыло.

— Чтой-то у вас нет ничего, а, леди?

— Ваши солдаты уже побывали здесь до вас, — холодносказала Скарлетт.

— Верно. Мы тоже были в этих краях еще всентябре, — сказал один из солдат, вертя что-то в пальцах. — А я ипозабыл.

Скарлетт увидела, что он разглядывает золотой наперстокЭллин. Как часто поблескивал он на пальце Эллин, занятой рукодельем! Виднаперстка воскресил рой мучительных воспоминаний о тонких бледных руках с этимнаперстком на пальце. А теперь он лежал на грязной, мозолистой ладони этогочужого человека и скоро отправится в путь на север, где какая-нибудь янки будетщеголять этой краденой вещью — наперстком Эллин!