Читать книгу "Под флагом цвета крови и свободы - Екатерина Франк"

– Я согласен предоставить вам шанс доказать мне свою полезность. Вы отправитесь в составе команды моих людей по указанным испанцами координатам – официально для того, чтобы обсудить их условия. Капитаном будет Уильям Мэрфи, это надежный и верный мне человек; одним из его помощников станете вы. Насколько помню, вы и раньше уже служили во флоте?

– Да, – наступил на горло собственной гордости Эдвард – до того пренебрежительным тоном был задан этот вопрос. Нужно держаться, повторял он про себя. Нужно любым путем завоевать расположение Рочестера, чтобы вырвать Эрнесту из цепких лап испанцев.

– Капитан Мэрфи будет вести переговоры, дабы усыпить бдительность врага. Ваша задача – вывести Рэдфорда оттуда и доставить ко мне. Живым, мистер Дойли! Вам это понятно?

– Более чем, – старательно вежливо улыбнулся Эдвард. Хозяин дома с усмешкой подлил себе и гостю чаю:

– Думаю, вы понимаете, что в случае успеха моя благодарность будет… весьма щедрой. Я умею ценить верных людей и не разбрасываюсь ими, как, скажем, губернатор Фостер, – его холодные голубые глаза, похожие на кусочки цветного стекла, опущенного в воду, на мгновение заискрились странноватым чувством, похожим на сожаление, и Эдвард поспешил перевести взгляд на чашку, которую держал в руках.

Именно про этот разговор и сумел мельком услышать из болтовни слуг на кухне ничем не примечательный, кроме уродливых шрамов на лице и общеизвестного слабоумия, матрос – тот, кого окружающие звали Томасом Смитом, и до недавних пор он считал это имя единственным для себя. Теперь же Антонио Морено, бывший пиратский капитан, с удивительной легкостью принявший это и все остальное, связанное со своим прошлым, непрестанно крутился у дома Рочестера, вызнавая все новые и новые подробности о делах своего работодателя.

После исчезновения пленников–пиратов были допрошены, разумеется, все, кто служил в доме: мистер Рочестер был в самой настоящей ярости. К удивлению Антонио, его даже не заподозрили: конечно же, охранники рассказали хозяину о его визите, но никто не поверил их словам – матрос Смит действительно часто бывал в доме, однако в тот день его больше никто не видел, и Рочестер решил, что незадачливые сторожа просто пытаются снять с себя ответственность. Куда больше его волновал какой-то другой вопрос, насколько понял Антонио – и теперь всеми силами старался это узнать.

На сей раз ему повезло: обычно мрачный мулат Джо, личный камердинер Рочестера, накануне рассорившись с хорошенькой прачкой Бет, которую навещал последние четыре месяца, заливал свое горе не в кабаке, а на кухне, в компании сочувствующего Бенни и десятка других слуг. Многие из них, правда, пришли больше позлорадствовать – Джо был человеком малоприятным, однако от выпивки становился, как все молчаливые люди, редкостно болтлив. Подсев к нему и в течение четверти часа влив в глотающего ром, как воду, камердинера полбутылки неразбавленного, Антонио знал практически все о приходивших в последнее время к Рочестеру донесениях от осведомителей и устройстве его личных комнат.

Дело оставалось за малым: дождаться, пока все в доме уснут, и тихо пробраться в кабинет хозяина. Как ни странно, Антонио не чувствовал и тени сомнения в том, что его не обнаружат: пьянящая уверенность в своих силах, должно быть, имевшаяся в нем в бытность пиратским капитаном, вновь пробудилась в его сердце. Беззвучно ступая, прокрался он к двери – та оказалась заперта, и Антонио, вооружившись заранее припасенной штопальной иглой, принялся вскрывать замок. За стеной раскатисто храпел Джо – комнатушка его была как раз рядом со спальней хозяина.

Ящики стола у Рочестера заперты не были – непростительная неосторожность для человека, ведущего подобные делишки, как неожиданно жестко и злорадно подумал Антонио, роясь в бумагах: доставать их он не стал, опасаясь потом случайно сложить по–другому. Письмо, которое владелец компании показывал Дойли, лежало в самом низу.

«Уважаемый мистер Рочестер! – читал Антонио, про себя досадуя, что написано не на испанском, а на английском языке: вероятно, в прошлом он равно хорошо владел обоими, но теперь родная речь вставала в памяти куда охотней и быстрей. – Извещаю вас, что капитан Рэдфорд, равно хорошо известный нам обоим, пребывает на борту моего корабля. Думаю, не стоит уточнять, что вскорости вам предстоит принять решение: либо вы присоедините свои суда к моим и посодействуете уничтожению Тортуги, этого омерзительного притона, угрожающего благополучию испанских судов и нарушающего спокойствие торговли нашей великой империи; либо же ваш государь получит неопровержимые доказательства наших многочисленных сделок, которые станут вашим концом. Даю вам срок до пятнадцатого числа следующего месяца. Обдумайте мои слова и примите верное решение! Капитан эскадры Его величества короля Испании Филиппа, Хуан де Гарсия».

Фамилия автора письма была уже знакома Антонио, и он не испытал особенного удивления, столкнувшись с ней вновь. Куда большее волнение в нем вызвало содержание послания: до указанного срока оставалось немногим более трех недель, то есть времени на долгие переговоры у сторон не было – Гарсия фактически ставил Рочестеру односторонний ультиматум, а у того, похоже, не оставалось выбора, кроме как принять его. Был еще загадочный гость, побывавший у владельца компании днем; но сведения о нем Антонио имел крайне скудные. Быть может, это был один из осведомителей или даже посланник, доставивший означенное письмо – не суть. Пиратам, находившимся на Тортуге, и их семьям грозила смертельная опасность – Антонио не знал, насколько изменилась там ситуация за почти восемь лет, но в любом случае речь шла о жизнях тысяч человек!

Надо спешить – это капитан Морено решил для себя сразу же. До Тортуги, разумеется, ни одно судно «Рочестер и К…» не дойдет – тот, похоже, после войны перешел на более законные способы заработка – но если найдется корабль с пролегающим мало–мальски близко курсом…

Корабль нашелся – уже к обеду Антонио, после вахты отправившийся вызнавать все маршруты, выбрал проходивший всего в двенадцати милях от пиратского берега мелкий шлюп. Вид у него был захудалее некуда, да и трезвый лишь наполовину капитан не внушал особого доверия: неудивительно, что даже для не столь большой работы на таком борту творилась явная нехватка рук. Антонио одобрительно кивнул головой: да, это определенно было то, что нужно.

Возвращаясь на свое судно, он размышлял, под каким бы предлогом уволиться поскорее; но судьба сама послала ему удачный шанс. Прямо у трапа, посреди разбросанных нехитрых пожитков, метался Эндрю перед боцманом – тот, высоченный широкоплечий детина, лишь слегка морщился, когда Горбатый хватал его за грудки и принимался ожесточенно трясти.

– Вот куда, куда, дубина ты стоеросовая, я пойду? Да я на этом судне служил, когда ты еще на свет не родился! – орал в бессильной ярости Эндрю, и проходившие мимо матросы оглядывались, раскатисто посмеиваясь и подбадривая его веселыми окриками. Те, что знали горбатого матроса лично, сочувственно качали головами, однако не спешили вступаться за него.

– Почем я знаю, куда тебе идти? Капитан сказал – собирай вещи и уходи, значит, сделаешь, как он сказал, – хладнокровно отвечал боцман, с силой отталкивая его от себя – Эндрю растопырил руки, чудом не упав навзничь. – Что же, думаешь, не сыщется тебе, старому да увечному, замена?