Читать книгу "Хтонь. Зверь из бездны - Руслан Ерофеев"

Услышав звук, раздавшийся из недр мертвого тела, майор сначала чуть не полез под кушетку от страха, но потом ничего, оправился. Медленно пригладил руками свои уши, которые в этот момент топорщились больше обычного, и потрясенно изрек:

Мимо нашего окна пронесли покойника,У покойника стояло выше подоконника…

Доктор Жмур не стал оспаривать абсурдность нарисованной Стрижаком жутковатой картины, хотя лучше, чем кто-либо другой, знал, что эрекции у трупов, как правило, не бывает. Однако он так же хорошо знал, что не бывает у мертвецов и дыхательной деятельности. Но знания – знаниями, а труп, который только что еле слышно вздохнул – вот он, тут, на препараторском столе с потемневшим от времени кровостоком, зияет свежевскрытой брюшиной. И на галлюцинацию это дело никак не спишешь: вздох хорошо слышали оба, а случаи коллективных глюков, как помнил Доктор Жмур из курса психиатрии, прослушанного в мединституте много лет назад, – исключительная редкость.

– Хатэл би я тэбэ сказать, будто знаю, что это было, – проговорил Доктор Жмур. – Так хатэл, что даже вспатэл…

Собравшись с духом, Толик вновь взялся за корнцанг и скальпель, с тоской глянув на вторую бутылку «андроповки», из которой Стрижак только что вытряс себе в рот последние капли. Опер после этого еще больше опьянел и пустился в пространные философические рассуждения весьма мрачного свойства:

– А ведь, ежели поразмыслить, то мы все труположцы! Ведь все равно все умрут. Так что мы все гребем потенциально дохлых баб! Вот и выходит, все мы в каком-то смысле некрофилы! Правда, исходя из этого, можно взглянуть на ситуацию и наоборот: это бабы скачут на потенциальных мертвецах…

Не слушая пьяную болтовню начальника угрозыска, Доктор Жмур ввел в разрез расширитель и удивленно присвистнул.

– Что там? – поинтересовался заплетающимся языком Стрижак и, не сдержавшись, нервно хохотнул. – Золото, бриллианты?

– Ни хэра там нэт! – буркнул Толик и, взяв в руки кюретку, стал копаться в разрезанном животе трупа.

– А что есть? – не отставал Стрижак. – Зародыш есть? Или этот, как его – плод?

– Ничэго нэт! – В голосе Толика послышались нотки отчаяния. – Пачти всэ внутрэнние органы будто карова языком слизала!

– Как так может быть? Ведь на теле не было никаких разрезов! – Стрижак, даже пьяный, соображал быстро.

– Пахожэ на вакуумную аспирацию… – задумчиво протянул Доктор Жмур.

– Чего? Какую еще обсирацию? – озадаченно потер уши Стрижак.

– Ну, как при абортэ извлэкают плод с помощью вакуумного атсоса, – пояснил Толик, устало покуривая беломорину, зажатую корнцангом. – Но сдэлана апэрация как-то топорно. Нэ ашыбус, если скажу, что дэвачка умэрла от пневмоэмболии.

– Ты нормально можешь объяснить, чурка нерусская?! – разозлился Стрижак.

– Пневмоэмболия – это кагда крупные сасуды закупариваются ваздушным тромбом, – не обиделся Доктор Жмур. – В полости матки саздается палажитэльное давлэние вмэсто атрицатэльного, и воздух пападает в кравэносную систэму. Пневмоэмболия лэтальна…

– Так ей что, аборт сделали, что ли? – спросил Стрижак, и даже уши его приняли вопросительное выражение.

– То-то и ано, что нэт! – ответствовал Жмур. – Назвать это абортом – все равно как если бы милицию вдруг стали называть палицией, слюшай, такое может быть, а?.. При абортэ пневмоэмболия встрэчается крайнэ рэдко, соврэмэнные вакуумные аспираторы исключают вазможность падачи воздуха в поласть матки. Пахожэ, что атсос этот нэлюдь примэнил имэнно для извлэчэния внутрэнностэй. Только агрэгат у нэго был явно какой-то кустарный. Паэтаму, вэраятна, воздух и папал в тэло. А его астатки вишли из трупа, будто он вздахнул. Нэ магу с точностью сказать, кагда имэнна била правэдэна эта бэсчэлавэчная апэрация. То есть, сколько врэмэни прашло послэ смерти дэвачки и бил ли жив плод, кагда его извлэкли из тэла мертвой матэри. Инагда эмбрион живет послэ смэрти бэрэмэнной нэсколько часов. Вазможна, он бил еще жив, кагда убийца савакуплялся с трупом…

Овечка сделала аборт —Баран припер огромный торт…

Пробормотав одно из своих любимых присловий, Стрижак вновь, в который раз за день, озадаченно пригладил к черепу свои оттопыренные уши.

– Слюшай, Стрижак, аткуда в тваей галавэ столько всякой дряни? – удивленно спросил доктор Жмур.

– Что ты от меня хочешь, если все дети первым произносят слово «мама», а я сказал: «жопа»? – парировал майор и озадаченно добавил: – А ведь никаких биологических остатков мы поблизости от тела не обнаружили. Высосал, значит, плод вместе со всей требухой и унес домой кашку варить, сука… Интересно, зародыш был еще жив?

Глава 9

Чертовщина

Элегические размышления о некрополической контрацепции, которая, впрочем, всё равно не помогает, прерываются появлением весьма подозрительного субъекта в тёмной болонье, а встреча с далёким предком не сулит ровным счётом ничего хорошего.

Он лежал на озаренной скупым осенним солнцем дорожке, неестественно вытянувшись и вывалив длинный окровавленный лоскут языка. Над мучительно оскаленной, почерневшей от крови мордой жужжали сонные осенние мухи. Тонкий черный ручеек загубленной песьей жизни наискось пересекал серый от пыли асфальт. Молоденькая мамаша, шедшая, видимо, на могилку к кому-то из родственников, тихо ойкнула. Потом подхватила на руки оторопевшего, готового вот-вот зареветь малыша, пугливо обогнула страшное место, изо всех сил стараясь не смотреть на жуткую находку, и поспешно затрусила прочь, ни разу не оглянувшись.

Тут, по закраине большого и беспорядочного скопища надгробий, изредка ездили автомобили – в основном катафалки, конечно. Подпитывали этот ощетинившийся тысячами крестов организм новой пищей, позволяя ему разрастаться вширь. Видимо, пес, спеша куда-то по своим собачьим делам, мирно перебегал дорогу, как вдруг, откуда ни возьмись, налетел ревущий железный монстр, походя зацепил злополучную псину и, не сбавляя скорости, умчался в небытие, оставив после себя в воздухе запах бензина и смерти… Сама ли издыхающая животина доползла до края дорожки или ее туда отнесли умирать сердобольные граждане – было неясно. «Да это, в сущности, и неважно, – подумал Артем. – Ну, задавили Шарика – и задавили. Что тут такого? Каждый день давят. Не человек же… Как говорится: собаке – собачья смерть…»

Казарин пригляделся и неожиданно узнал в дохлятине то самое шавло, которое внесло своим появлением некоторую веселую сумятицу в размеренный ход похорон. Видимо, псина угодила под колеса, когда удирала со всех ног от преследовавших ее жестоких детей. Со времени окончания церемонии прощания прошло минут сорок, и все эти минуты были потрачены впустую – на разговоры с педагогами и одноклассниками убитой девочки Лены Плотниковой. Одна горечь да мразь во рту от этих бесполезных разговоров, будто с тяжелого похмелья.

Внезапно Артем вздрогнул: да это же никакой не Шарик! Перед его внутренним взором живо предстали ободранные трубы и тощие собачьи бока с выпирающими, будто готовыми порвать шкуру ребрами. Боже мой, да это же Валетка…