Читать книгу ""Красная капелла". Советская разведка против Абвера и Гестапо - Владимир Пещерский"

В отличие от необыкновенно везучего Штирлица, Леман, к несчастью, был разоблачен, схвачен и поспешно казнен в том же году. Этот случай в гестапо окружили непроницаемой тайной; похоже, что высшие руководители гестапо и РСХА всерьез опасались за последствия малейшей огласки случившегося. Есть основания предполагать, что о разоблачении советского агента в святая святых спецслужб рейха не докладывалось «наверх»...

...Шел май 1945 года. В руинах ряда домов на Вильгельмштрассе, Принц-Альбрехтштрассе и других улицах Берлина, где еще недавно размещались службы Главного управления имперской безопасности (оно занимало в столице рейха к концу войны в общей сложности тридцать шесть зданий), работала группа сотрудников советской разведки и контрразведки. Возглавлял ее полковник госбезопасности А.М. Коротков, резидент внешней разведки НКГБ в Германии. Группа искала документы гитлеровских спецслужб. В ходе этих поисков одному из советских офицеров попалась учетная карточка некоего гауптштурмфюрера СС, арестованного гестапо. Как явствовало из документа, эсэсовец числился в штате IV управления РСХА — то есть все того же гестапо. Что с арестованным, где он содержался и жив ли вообще — никаких пометок в карточке не имелось, хотя сам факт ареста позволял догадаться о многом. Таинственно исчезнувшего гестаповца звали Вилли Леман. Советскому разведчику эта фамилия ничего не говорила, да и среди руководителей разведки об агенте Брайтенбахе знали в то время единицы. Загадочный бланк попал в кипу найденных материалов РСХА и был отправлен в Москву, на Лубянку.

Сегодня мы ничего не знаем о том, стало ли тогда известно полковнику госбезопасности А.М. Короткову об обнаруженном документе, проливавшем свет на судьбу антифашиста в эсэсовском мундире — того самого, с которым он встречался перед войной, чьи следы надеялся отыскать в поверженном Берлине. Объем и особая важность возложенных на него после Победы первоочередных задач оказались таковы, что проблемы, не имевшие чрезвычайной срочности, приходилось отодвигать на второй план.

Как бы то ни было, но учетная карточка арестованного поступила в соответствующее подразделение центрального аппарата разведки, где и было установлено, что бесследно исчезнувший гауптштурмфюрер СС Леман был надежным и проверенным помощником со-ветской разведки, известным под псевдонимом А/201 и Брайтенбах.

Некоторые подробности гибели агента стали все же известны советской разведке от его жены Маргарет, переступившей через крах фашистской Германии. По ее словам, приблизительно в декабре 1942 года поздно вечером мужу позвонили и срочно вызвали на службу. Больше она Вилли не видела; что с ним произошло, узнать тогда не смогла.

Спустя время один из друзей мужа, сослуживец, как величайшую тайну, поведал ей, что Вилли расстрелян в подвале гестапо вскоре после ареста. Он посоветовал Маргарет молчать об этом. Весь последующий период существования нацистского режима супруга Лемана жила в ожидании, что и за ней вот-вот придут, но беда каким-то чудом миновала ее. Маргарет бережно хранила память о муже и носила боль пережитой утраты в себе. В дальнейшем, уже после окончания войны, тайну его смерти она поведала компетентным органам ГДР.

В 1969 году Президиум Верховного Совета СССР наградил советскими орденами группу участников немецкого Сопротивления за их вклад в борьбу против фашизма и помощь Красной Армии. В ходе торжеств по случаю награждения, проходивших в конце 60-х годов, Маргарет Леман был вручен ценный подарок — часы в золотом корпусе с выгравированной на крышке надписью: «На память от советских друзей».

А как же сам Вилли Леман? К сожалению, его многолетнее самоотверженное сотрудничество с советской разведкой не было оценено по достоинству ни в нашей стране, ни в послевоенной ГДР.

ТРОПИНКА В РАЗВЕДКУ ГЕРИНГА

В жизни любого человека возникают порой непредвиденные, острые ситуации, требующие от него мгновенной реакции — концентрации всех сил, воли, хладнокровия, умения в считанные минуты оценить положение и принять единственно правильное решение. Ведь только в этом случае можно предотвратить непоправимое, обратив в успех, казалось бы, заведомо про-игранную позицию в бесконечном «шахматном диалоге» с собственной судьбой. Для разведчика, особенно глубоко законспирированного, действующего в чужой, нередко враждебной среде, вынужденного часто решать непростые задачи со многими неизвестными, цена таких «моментов истины» почти всегда равна стоимости собственной жизни. Иногда за принятыми решениями стоят судьбы коллег и тех, кто счел своим долгом оказывать помощь нашей разведке, руководствуясь высокими идеалами гуманизма и нравственности.

...Адольф Майсснер, перевалив сорокалетний рубеж, обратил внимание на то, что в последнее время стал больше уставать. Это его раздражало, так как он не мог понять, в чем, собственно, дело. День на службе выдался трудный, и, придя домой, он, как был, в эсэсовском мундире, сел к столу. После горячего чая Майсснер почувствовал, как тело расслабилось, и испытал что-то вроде блаженства. Внезапный звонок в дверь вызвал у него досаду. Он нехотя встал со стула, вышел в прихожую, приоткрыл дверь и оторопел. На пороге стоял тот, кого он никак не ожидал, да и вряд ли хотел сейчас видеть.

— Эрих, дружище! Какими судьбами?! — воскликнул Майсснер, придя в себя и как будто искренне удивляясь. — Проходи, присаживайся, — после заминки пригласил хозяин. — Рассказывай, какими судьбами оказался в Берлине? Вот уж никак не ожидал!

Альбрехт Эрих Такке, он же Альберт, советский разведчик-нелегал, прибывший в страну по паспорту на имя некоего иностранца, никак не ожидал увидеть своего давнего знакомого в форме СС, и по его лицу невольно пробежала легкая тень, похожая скорее всего на недоумение.

Таке и Майсснер познакомились в 20-х годах на Урале. Эрих Такке, немецкий коммунист, работник Коминтерна, помог тогда своему земляку устроиться в одно из советских учреждений. Они встречались семьями. Майсснеру постоянно не хватало денег, и он частенько одалживал их у Такке. И вот теперь тот видит своего не просто старого знакомого, но и когда-то единомышленника, в мундире СС.

— Я здесь на отдыхе, — ответил он согласно продуманной и утвержденной Центром линии поведения на вопрос Майсснера. — Надоело торговать в Шанхае и потянуло в родные места, давно не был. Пока остановился в гостинице, хочу оглядеться, а там будет видно.

— Давно пора заглянуть в свой дом, — согласился Майсснер.

— Прошло, кажется, три года, как мы виделись с тобой в последний раз, а какие разительные перемены. — Он бросил многозначительный взгляд на мундир Майсснера. — Объясни по возможности, какая метаморфоза произошла с тобой и что это значит? — Такке еще раз задержал взгляд на эсэсовском мундире своего знакомого.