Читать книгу "Рыбацкое счастье - Рита Флоренс"

Если после смерти возможна любовь — тогда возможно все.

Сердце ее колотилось отчаянно. Между ней и Никосом еще ничего не ясно. Что она о нем знает? Чем он зарабатывает себе на жизнь?

Ее тетушка сомневается, что он рыбак. Но кто же тогда? Виола будто ухнула в темноту неизвестности. Какую тайну Никос от нее скрывает? Готова ли она ее узнать?

Любит ли он ее?

Оказавшись в городе, Никос тут же раскаялся, что поддался эмоциям. Слишком опасно, что его узнают. Надо быть безумцем, чтобы пойти на такой риск — бродить в толпе отдыхающих у всех на виду!

Тем не менее надежда отыскать Виолу влекла его дальше и дальше по узким улочкам.

Он должен увидеть ее!

Случай или судьба? Сердце его подпрыгнуло от внезапной радости: вон она, за столиком кафе. Рыжие волосы вокруг бледного лица как всполохи костра. Сказочное существо. Нимфа, которая заблудилась на берегу.

Он мгновенно ощутил отчаянное желание.

Виола заказала блюдо из курицы гриль и большую порцию салата. Она решила сегодня же вечером разыскать Никоса на его судне. Пора им поговорить. И тут она услышала его голос:

— Виола!

Она вскинула глаза от неожиданности. Никос пробирался к ней через толпу прохожих. Даже сквозь загар он казался бледным.

— Никос, что-то случилось? — само собой вырвалось у нее, такой у него был взволнованный вид.

— Я тебя искал. — В его интонации звучал упрек. Интересно, в чем он ее упрекает? — Пойдем. — Он требовательно схватил ее за руку.

— Никос! Я только что сделала заказ. Я хочу есть. Если тебе от меня что-то нужно, придется подождать.

— Я не могу ждать. Я хочу тебя сейчас. — Он оглянулся, словно ища место, куда бы он мог ее немедленно положить.

Виола почувствовала, что обрадована и оскорблена. Никос бросил свою любимую яхту только ради удовлетворения инстинкта?

Вдруг ситуация показалась ей исключительно подходящей, чтобы побольше разузнать о его чувствах.

— Я съехала от тетушки. Они с Димитриосом так сильно друг друга любят, что я чувствую себя лишней, — как бы между прочим добавила она.

Никос понял, что она не собирается тотчас бежать за ним. Он подсел к ее столу и мрачно взглянул на официанта. И заказал кувшин того же самого красного вина, какое пила Виола.

— Любовь… — проворчал он.

Его тон больно задел Виолу. Похоже, для него это слово — одно из ругательств.

— Ты не веришь в любовь? — осторожно предположила она.

— Брак моих родителей распался, когда мне было двенадцать. С тех пор я больше был под присмотром… — «Гувернантки», хотел он сказать, но испуганно осекся. Он и так уже многовато выложил про себя.

Виола пала духом. С таким плохим примером перед глазами он вряд ли способен верить в большую любовь.

— Мои родители очень любили друг друга. К сожалению, умерли слишком рано.

Официант принес курицу. Виола вдруг почувствовала дурноту. Поковыряла вилкой в тарелке. Дурнота все усиливалась. Что-то с ней не так. Ох, больше невмоготу!

— Извини, я на секундочку. — Виола вскочила.

Стул едва не опрокинулся — она метнулась к туалету.

Никос отложил вилку, которой он попробовал курицу из Виолиной тарелки. И чего он здесь высиживает? Почему до сих пор не ушел? Какого лешего он несся через пол-острова, лишь бы с ходу заявить Виоле, что хочет ее?

Неужели он уже от нее зависим? Или тут что-то большее? Она не имела права говорить о любви! Это слово выбивало почву у него из-под ног, потому что, стоило его произнести, он начинал думать об унылой, повседневной, пресной ответственности.

Вот уж этого он никак не хотел, да и просто не мог себе сейчас позволить. У него такая работа, которая требует сосредоточения на ней целиком.

Ждала ли Виола от него чего-то большего? Тогда ей наверняка должно было стать ясно, что она ошиблась.

Никос вновь заработал вилкой в ее тарелке. Она ведь не притронулась к своей еде. Сколько времени ее уже нет? Десять минут? Четверть часа?

Вероятно, он сейчас пытается обмануть самого себя. Ни одна другая женщина никогда настолько не владела его мыслями. С первой встречи она сделалась его частью. Между ними будто негласный сговор.

«Я не хочу ее потерять».

Он ужаснулся, когда она вернулась к столу.

— Isse kala? С тобой все в порядке?

Под ее глазами — темные круги, которых он не замечал прежде. Но когда она улыбнулась, Никос не сумел обнаружить в ней ничего необычного.

— Видимо, я немножко перегрелась на солнце. Голова покруживает.

На самом деле ее очень даже сильно вырвало. Но интуитивно она боялась сказать ему об этом. Она грустно посмотрела на свою тарелку, где осталось меньше половины курицы. Она улыбнулась и пододвинула тарелку к нему:

— Пожалуйста. Доешь. Я больше не хочу.

— А у меня еще долго не пройдет аппетит, — ответил он, выразительно глядя на нее.

Он взял одну из ее рыжих прядей и намотал на свой палец. И как за веревочку потянул к себе. До тех пор, пока ее невероятно соблазнительный рот не оказался на уровне его губ.

— Я так тебя хочу. Ну давай, пойдем. Мы еще никогда не любили друг друга в настоящей комнате, koukla mou.

Виола дала себе слово, что переспит с ним еще раз только в том случае, если он тоже заговорит о любви. Неужели он всего лишь ею пользовался? Но хватило одного взгляда в его бездонные глаза под черными ресницами, как ее сопротивление рухнуло. Она вытащила портмоне, чтобы заплатить, но оказалось, что Никос уже успел это сделать.

— В конце концов, я тоже ел, — изобразив обиду, заявил он.

Они переглянулись и засмеялись.

— Пойдем, — сказала Виола.

Ощущение счастья разлилось у него внутри, когда он взял ее за руку. Как он только мог всерьез рассчитывать расстаться с ней, не попрощавшись? И на сто процентов твердо он знал одно: пока она здесь, он будет наслаждаться ею и возьмет все, до последней капли. Когда-нибудь ее отпуск на Корфу закончится, вот тогда-то и наступит пора прощания. Но ни минутой раньше.

— Я думал, что оставлял свет перед входной дверью. — Димитриос перегнулся над рулем и прищурился, чтобы разглядеть получше.

Дом был в полной темноте.

Бригитте показалось, будто ее сердце кто-то вдруг схватил холодной рукой.

— Я уверена, что ты оставил свет. Как всегда.

— Может, выключила Виола?

— Она теперь живет в отеле.

— А если она передумала и вернулась домой?

Оба молчали, пока въездная дорожка не привела их к дому. И одновременно заметили осколки стекол перед входом.