Читать книгу "Лебединая песня. Любовь покоится в крови - Эдмунд Криспин"

Адам бывал здесь прежде, но каждый раз тишина в этом доме казалась ему обманчивой. Он ожидал, что вот-вот все эти персонажи очнутся и начнется столпотворение, а может, и смертоубийство. От этого становилось немного жутковато.

Мисс Торн, невозмутимо прошагав через все это великолепие, завела их в небольшую заднюю комнату, повернулась к Фену и произнесла хриплым шепотом:

— Ну и что у вас?

— Где мистер Шортхаус? — спросил в свою очередь Фен. — Он посмотрел на большую вазу, живописно расписанную «Похищением сабиянок», как будто ожидал, что композитор прячется за ней.

— Все дела маэстро веду я, — прошипела мисс Торн. — Поэтому можете все изложить мне. Я слушаю.

— Нет, так не пойдет, — Фен отрицательно покачал головой. — К сожалению, меня уполномочили говорить только с самим мистером Шортхаусом.

— Это невозможно.

— В таком случае я сегодня же возвращаюсь в Америку, — категорически заявил Фен.

— Но вам придется подождать пару часов.

— Да вы что, — возмутился Фен. — У меня еще намечена встреча с Рихардом Штраусом. Я ждать не могу.

Адам видел, что на мисс Торн решимость «американца» произвела должное впечатление. Ведь на самом деле эта дама была простодушной особой.

— Ну тогда, — произнесла она по-прежнему шепотом, — я попытаюсь его побеспокоить.

— Да, да, побеспокойте, пожалуйста, маэстро, — проговорил Фен, нахмурившись. — Не сомневаюсь, он будет сильно недоволен, если вы не позволите нам встретиться.

И тут мисс Торн окончательно сдалась. Последнее, что ей было нужно, — это недовольство маэстро.

— Ладно, я сейчас вернусь, — произнесла она, глубоко вздохнув, как будто собиралась войти в холодную воду.

Долго ждать не пришлось. Мисс Торн вернулась через минуту.

— Следуйте, пожалуйста, за мной. Маэстро вас примет.

Они снова прошли через холл, где, к сожалению, все дела так и не были закончены. Как хорошо было бы, подумал Адам, если б Меркурий улетел, фурии исчезли, барс, насытившись, успокоился, Лаокоон наконец одолел змей, а дракон оказался поверженным. Но нет, тут все оставалось как прежде.

Мисс Торн повела их вверх по лестнице, идя почти на цыпочках.

И вот они наконец оказались перед дверью в святая святых. Мисс Торн ее благоговейно открыла и заглянула внутрь.

— Да, прошу заходить, — раздался брюзгливый голос.

Через мгновение они предстали перед божеством, которое не высказало желания, чтобы мисс Торн присутствовала при разговоре.

— Можете идти, Беатрикс, — произнес композитор с некоторым раздражением.

— Но вы?..

— Да, да. Оставьте меня одного с джентльменами.

— Хорошо, маэстро. Но умоляю вас, не утомляйтесь.

— Я прекрасно себя чувствую.

— У меня и в мыслях не было, маэстро, что вы плохо себя чувствуете. Вам просто не следует без надобности утомляться.

— Прошу вас, Беатрикс, уходите.

— Хорошо, маэстро. Но если я вам понадоблюсь, пожалуйста, позовите.

— Сомневаюсь, что вы мне понадобитесь.

— Но если все-таки…

— Тогда я вас позову. А сейчас, пожалуйста, оставьте нас.

Тяжело вздохнув, мисс Торн удалилась.

Маэстро встал встретить гостей. Он был невысокий, полноватый, еще не старый. Крупная голова, очки в роговой оправе. Правда, выглядел он несколько изможденным.

— Рад встрече, — произнес маэстро с еле заметным выговором кокни. — Я понял так, что вы по поводу «Орестеи». Кто из вас поет?

— Вы что, меня забыли, Шортхаус? — спросил Адам.

— О, Лангли, конечно, я вас помню. Глупо было с моей стороны спрашивать такое. Так вы переходите в Метрополитен? Надо же, в последнее время мы теряем наших певцов одного за другим. Пожалуй, я сыграю вам арию Агамемнона из второго акта. Это даст вам представление об опере в целом.

— Позвольте представить. Это профессор Фен из Оксфорда.

— Рад познакомиться. Очень мудро поступили руководители Метрополитен-оперы, пригласив в качестве агента такого образованного человека.

— Нет-нет, профессор никакого отношения к Метрополитен-опере не имеет.

— Но как же, ведь Беатрикс сказала…

— Она не хотела сообщать вам о нашем приходе и пришлось схитрить, — признался Адам.

— Это меня не удивляет, — спокойно заявил маэстро. — Она редко кого ко мне допускает. — Он подошел к окну и увидел «Лили Кристин». — Какой славный маленький автомобиль. Хорошо бы иметь такой.

— Но разве вам кто-то мешает приобрести автомобиль?

— Конечно, Беатрикс. Она буквально помешана на защите меня от шума. Попавшие в наш дом люди ходят очень тихо, как будто здесь покойник. Вообще-то такое положение меня раздражает. — Он повернулся к гостям: — Пожалуйста, садитесь куда пожелаете.

Они осмотрелись. Гостиная у маэстро была обставлена скромно. Кроме рояля «Стейнвей», занимающего большую часть пространства, из мебели был только высокий дубовый стол, заваленный нотными листами, за которым маэстро работал стоя, и несколько стульев. Фен и Адам очистили для себя от нот по одному и сели. В вазе стояли увядшие оранжерейные цветы, на стене покосившаяся фотография Беатрикс Торн и маэстро, смущенно глядящих друг на друга.

Маэстро заходил по комнате туда-сюда.

— Я понятия не имею, что происходит в доме. Беатрикс меня от всего оградила. Ну нельзя же так, в конце концов. Кстати, у вас ко мне, наверное, какое-то дело?

— Да, — сказал Адам. — Мы приехали поговорить о вашем брате.

— Ах, Эдвин. — Маэстро всплеснул руками. — И как он там поживает, мой дорогой мальчик?

— Но вам должно быть известно, что он умер.

— Ах да, конечно. Сегодня утром пришла телеграмма. И когда похороны? Впрочем, я, наверное, не приеду.

— Есть подозрение, что его убили.

Маэстро нахмурился:

— Убили? Вчера? Надо же как совпало.

— Что значит «совпало»?

— Должен вам признаться, — маэстро наклонился, словно желая сообщить что-то по секрету, — ведь я сам замышлял убийство Эдвина.

— Вы это серьезно? — спросил потрясенный Адам.

— Ну, разумеется, нет, — ответил маэстро. — Взгляните на меня. Разве я похож на убийцу?

— Тогда в чем же дело? — вмешался Фен, закуривая сигарету.

— А в том, что Эдвин мог мне помочь в постановке «Орестеи». Во-первых, он был прекрасный певец, это общеизвестно. Просто замечательный. И, несомненно, украсил бы мою оперу. А во-вторых, и это главное, его деньги. Я на помощь Эдвина сильно рассчитывал. Но сам он, конечно, никогда бы денег на постановку «Орестеи» не предложил. Надо было встретиться, поговорить, попросить как следует. И как раз вчера вечером мы собирались встретиться у него в гримерной в театре. Я послал ему письмо, назначил время и место.