Читать книгу "Военные мемуары. Том 3. Спасение. 1944-1946 - Шарль де Голль"

С другой стороны, нам пришлось расширить и сделать перестановки в штате наших представительств в столицах других государств. Рене Массигли был направлен в Лондон, Анри Бонне — в Вашингтон, Жак Маритен — в Ватикан, генерал Печкофф — в Чунцин[36]. В столицах союзнических государств наши представители официально приняли свои полномочия. На набережной Орсэ[37], долгое время пребывавшей в роли спящей красавицы, пробуждалась жизнь. Министр иностранных дел Жорж Бидо при поддержке генерального секретаря Раймонда Брюжера начал знакомство с делами, навалившимися на него в одночасье.

Что будет с Европой после поражения Германии, и какая судьба ожидает эту страну? Это основная проблема, которая в ходе событий встанет со дня на день и которой, поверьте, я занимался прежде всего.

На протяжении всего лишь одной человеческой жизни Франция испытала три войны, развязанных своим соседом за Рейном. Первая окончилась отторжением части территории страны и человеческим унижением. Победив во второй, мы, как известно, вернули Эльзас и Лотарингию, но пеной потерь и разрушений, обескровивших и разоривших нас. Ко всему прочему, недоброжелательное отношение англосаксонских держав, использовавших непрочное положение нашего правительства, вынудило нас отказаться от гарантий и репараций, обещанных нам в обмен за контроль над рейхом и границей по Рейну. В третью войну при первом же столкновении наша армия перестала существовать, официальная государственная система капитулировала, страна познала оккупацию, организованное разграбление богатств, принудительный труд, аресты двух миллионов человек. Несомненно, каким-то чудом сохранились независимость и суверенность части колониальной империи. Понемногу восстановилась и армия, а в метрополии разворачивалось движение Сопротивления. В деле освобождения Франции большую роль сыграло наличие у нее значительных вооруженных сил, прочное положение правительства и единодушие ее граждан. Отныне страна могла уверенно идти к победе. Но также ясно было, что придет она к ней настолько ослабленной, что ее положение в мире, единство ее заморских территорий и даже сама основа ее существования еще долго будут находиться под угрозой. Так будет, если только страна не использует эту, вероятно, последнюю возможность и не возродит свою мощь. Я стремился именно к этому.

Чтобы восстановление Франции стало реальностью, необходимо было вырвать клыки у германской агрессии. В зарождающемся и неспокойном мире перспектива жить, как прежде, под угрозой войны с соседом, который столько раз демонстрировал вкус и умение воевать, для нашей страны была бы несовместима с планами ее экономического развития, политической стабильности, общественного и морального равновесия, без которых все наши усилия останутся втуне. Не оставляет сомнений, что истощение Германии, оккупация ее союзниками, аннексия ее восточных территорий помешают на многие годы свершиться худшему. Но что затем? Какой путь должен пройти немецкий народ после своего неминуемого поражения? Выберет ли он путь мудрости и покоя? Надолго ли хватит этих перемен? От того, что принесет в этом плане будущее, будет зависеть наша безопасность. Но, поскольку будущее было неизвестно, следовало действовать так, как если бы угроза германской агрессии продолжала существовать. Какими гарантиями нам следовало бы заручиться, дав при этом возможность великому немецкому народу жить, идти по пути прогресса, сотрудничать с нами и со всем миром?

Централизованного немецкого рейха больше не должно быть! Вот, по моему мнению, каким должно быть первоочередное условие, при котором Германия не повернула бы вспять. Каждый раз, когда одна из наиболее амбициозных немецких стран подминала под себя остальные зарейнские государства и подавляла их политическую инициативу, поднимал голову империализм. Самым ярким примером этому являются правления Вильгельма II и Гитлера. И наоборот, если бы каждое из германских государств существовало независимо от других, со своим собственным правительством, следовало бы своим интересам, данное федеральное сообщество было бы далеко от мысли порабощать своих соседей. Шансы на это увеличились бы, если Рурская область — арсенал стратегического сырья для Германии — получила бы особый статус под международным контролем. С другой стороны, прилегающие к Рейну немецкие земли, естественно, должны быть оккупированы французской, британской, бельгийской и голландской армиями. Если бы экономика этого района была связана с сообществом стран Запада и при этом ничто не мешало включить в него и другие германские государства, то, при условии превращения Рейна в свободный международный торговый путь, можно было бы создать здесь зону сотрудничества всех соседних стран. И, наконец, все говорило за то, чтобы Саарская область, оставаясь немецкой территорией, была признана отдельным государством, а ее экономика влилась бы в экономику Франции, что, благодаря наличию угля, решило бы вопрос о наших репарациях. Таким образом, германское сообщество сохранило бы свое разнообразие и свою связь с Западом, потеряв при этом возможность развития военной отрасли, но не экономики в целом. Даже более того, ни одна из немецких земель не будет аннексирована французами, что оставит двери для примирения широко открытыми.

Такая концепция Германии завтрашнего дня была увязана в моем понимании с видением Европы в целом. В Европе, после страшных переделов, пережитых ею за тридцать лет, и глубоких изменений на всем свете, мир и равновесие могли быть восстановлены только путем объединения славян, германцев, галлов и латинян. Несомненно, не следовало забывать тиранических и завоевательных на тот момент устремлений советского режима. Используя методы тоталитарного подавления и, с другой стороны, призывая народы Центральной и Восточной Европы к солидарности перед лицом немецкой опасности, большевизм, несомненно, попытался бы распространить свою власть на земле по Висле, Дунаю и на Балканах. Но, как только Германия перестанет представлять собой угрозу, такое подчинение, лишенное породивших его оснований, рано или поздно покажется невыносимым его вассалам, а сами русские потеряют всякое желание действовать за пределами своих границ. Если же Кремль будет упорствовать в установлении своего господства, это вызовет недовольство попавших в его подчинение наций. История не знает таких режимов, которые бы смогли устоять против желания народов. Я считал также, что своевременное выступление западных союзников против хозяев Кремля при условии, что оно будет согласованным и решительным, поможет сохранить независимость полякам, чехам, венграм и Балканским странам. После этого можно будет приступать к строительству новой Европы в виде организованного сообщества всех его народов от Исландии до Стамбула, от Гибралтара до Урала.

Таков был мой план, хотя я хорошо знал, что ничто никогда не происходит в точности так, как бы этого хотелось, и отдавал себе отчет в том, что именно в моей политике не будет поддержано как извне, так и внутри страны в первую очередь потому, что Франция еще очень слаба. Тем не менее, я был убежден, что Франция могла принять участие в осуществлении этой великой миссии, сыграть важную роль и послужить интересам как своим, так и всего человечества. Но для начала нам нужно было принять участие в переговорах, полных недомолвок и разногласий, на которых Америка, Россия и Англия принимали важнейшие решения без нас.