Читать книгу "Ночь сурка - Инна Бачинская"

— Леонард Константинович, что за пораженческие настроения? Случайности имеют место быть, и никуда от них не денешься. Не нужно искать злой умысел там, где его нет. Или он не доказан. Письма — да, согласен, неприятно, но известные люди иногда получают письма с угрозами. Маленькие люди таким образом самоутверждаются. Куда они делись — вопрос, возможно, куда-то завалились или вы спрятали в надежное место. Найдем. Нора… не согласен, что злой умысел. Она ведь не умерла, Саломея Филипповна сказала, что будет жить. А ведь отравить ее до смерти нетрудно, принимая во внимание возраст. Журналист… Я остался около машины, когда все ушли, проверил тормозной шланг, ползал в снегу, разгребал снег. Первое, что приходит в голову, — перерезанный тормозной шланг. Все чисто. Бензина полный бак. Никто не планировал аварии, это был несчастный случай. Мы не знаем, в каком он был состоянии, возможно, выпил. Просто неудачно совпало.

— Так звезды встали? — сказал Рубан.

— Так звезды встали. Так что на этом поставим точку, Леонард Константинович. Вы помните, что у вас день рождения? И что гости явились на юбилей и вам нужно присутствовать на церемонии? Иван открыл мне по секрету, планируется ужин при свечах, а также сообщил, что привез петарды. Так что у нас будет полная возможность стать свидетелями большого фейерверка, переходящего в пожар. Заодно и проверим вашу теорию заговора и неслучайной цепи случайностей.

— Устал я, Федя. Не хочу никого видеть. Смотреть на их лица, пить с ними за собственное здоровье, зная, что каждую минуту могут отправить на тот свет…

— В таком случае нужно сыграть в рулетку, — ухмыльнулся Федор.

— В рулетку? — Рубан удивился и задумался; вдруг рассмеялся: — А ведь это мысль! Ты прав, Федя. Разнюнился, старый дурак. Ты прав. Поставим на кон жизнь. Нора, старушка, хочешь посмотреть на фейерверк? Надеюсь, до завтра ты оклемаешься. Нора! — позвал он, и собака подняла голову. — Жива? Завтра у нас праздник, девочка, готовься.

— Утром вы собирались мне что-то сказать, — напомнил Федор.

— Правда? — ненатурально удивился Рубан. — Не припоминаю…

* * *

— Иван, журналист пил? — спросил Федор, когда они остались вдвоем в гостиной. Остальные после ужина разбрелись по своим комнатам. Федор рассматривал иконы и коврики на стенах, Иван расставлял шандалы с каминной полки на полу вокруг кресла с Марго-дубль. Готовился к фотосессии.

— Пил? Как все. Просто ему больше надо было, парень здоровый. Пьяным его не видел.

— А когда поехал в поселок?

— Ты чего, Федя? У нас же ни хрена не осталось, потому и поехал. Был трезв как стеклышко.

— Почему один?

— Не помню. Наверное, никто больше не захотел. Дорога одна, мимо поселка не промажешь. А что?

— Какие у него отношения с коллективом? Были…

— Нормальные, ты чего, Федя! Елена издевалась, фыркала, что напишет он книгу, как же! Мишка воротил морду, ну да он себя раз в год любит. Зое он нравился, цепляла его, мускулы на руках щупала, а он таял. Простой парень, без подходов. Марго его не замечала, тоже вечно надутая… хотя… — Иван задумался. — Я видел их как-то в гостиной, сидели, разговаривали, голова к голове… я еще удивился. Рубан вообще не выходит, сидит у себя в мастерской — как я понимаю, они не очень, чего-то там у них не складывается. Рубан, конечно, гений, но характерец термоядерный. Я его люблю, Федя, и глубоко уважаю, он наша история. Смотрю на его «Оплакивание», самому впору заплакать, такая экспрессия бьет… через край! Гений-то гений, а с другой стороны, чему радоваться? Как художник, он кончился, поверь моему слову. Все в прошлом. Последние три года — ничего, полный ноль. Сын-неудачник. Столько баб было за всю жизнь, одних жен четыре, а в итоге пшик. Дим парень хороший, не злой, но ему все по фигу, абсолютно пустое место. Ты думаешь, Марго родит ему кого-нибудь? Даже не смешно. Слава, деньги, а потом что? Ученик Миша, гений, мастер… ты видел его? Что может создать художник с такой кислой рожей? Согласен, несколько работ заслуживают внимания, да, но это же декаданс! А где мажорная нота? Где, я тебя спрашиваю?

Иван вопросительно смотрел на Федора, и тот с трудом сдержал усмешку, вспомнив выставку, где они познакомились, — работы Ивана поразили его контрастом между радостным видом художника и его депрессивным творчеством. Иван понял и сказал:

— Когда это было! В молодости мы все душу рвем. Ладно, согласен, он мне не нравится… породы у нас разные, я простой человек, от сохи, а он весь из себя, выпендреж, понты… Что они в нем находят, убей, не понимаю! Елена косяки кидает, Зоя с ним спит, сюда вот заявилась, хотя это не ее. Подозреваю, замуж собирается. Вот возьму и отобью на хрен! У нас сегодня ночью рандеву, она придумала сниматься при свечах, представляешь? — Иван ухмыльнулся. — А ты думаешь, эта адвокатская парочка здесь просто так? Завещание он собирается переписать, не иначе. У всех свои проблемы, журналист им по барабану. Хотя, между нами, я думаю, никакой он не журналист.

— И кто же он по-твоему?

— Понятия не имею. Уж очень орбиты у них с Рубаном разные. У меня глаз алмаз, все замечаю… кстати, очень мешает в жизни. Так вот, однажды ставня в мастерской хлопнула, вроде как выстрел — так и жахнуло! Мы в гостиной сидели. Журналист за дверь выскочил, и я заметил, руку под мышку сунул, будто пушка у него там. То-то и оно. Андрей больше тянет на телохранителя, Федя, чем на журналиста. И Леша Добродеев его не знает. И все документы с собой таскал, ничего не оставлял в комнате. А зачем он тут… — Иван поднял брови «домиком» и развел руками. — Что-то в атмосфере, Федя, не того-с. Сложная атмосфера. Журналист исчез, собаку отравили. А с какой стороны прилетит, хрен его знает. Вроде все на виду, друг дружку тысячу лет знают, а тучки ходят. Я провожал Саломею, выскочил за ворота следом, а она вдруг остановилась, обернулась на Гнездо и перекрестилась! Не поверишь, у меня мороз продрал по шкуре! И припустила, как олимпиец, только ее и видели. Тоже почуяла недоброе, ведьма.

— Иван, какая ведьма? Да что ж вы все так повелись на мистику! Женщины ладно, им положено, но ты! Не ожидал.

Иван, криво усмехаясь, смотрел на Федора. Потом сказал:

— Вот только не надо меня дурить, Федя. Ходишь всюду, вопросы задаешь, около джипа остался, к Рубану запросто… За дурака держишь? Ты-то здесь каким боком? Объяснение дохлое. Я же помню стеклянных кукол, как ты маньяка ловил. Неспроста ты здесь. Ну? В чем дело?

Федор рассмеялся и поднял руки:

— Сдаюсь! Неспроста.

— Ну и?..

— Рубан получает письма с угрозами, растерялся, позвонил старому другу, тот посоветовал на всякий случай телохранителя. А потом предложил мне приехать и осмотреться. Что я и сделал. Места здешние прекрасно знаю, неоднократно бывал в студенческом лагере. Личность Рубана всегда была мне интересна. Только ты же понимаешь…

— Так я и думал! — обрадовался Иван. — Не боись, Федя, твоя тайна умрет вместе со мной. Высмотрел что-нибудь?