Читать книгу "Золотой век Испанской империи - Хью Томас"

Глава 4

Христианство и Новый Свет

Люди обязаны тебе многим, но ты обязан им всем. Даже если твоим ушам приходится слышать горделивые наименования «непобедимого», «несокрушимого» или «величества»… не принимай их, но относи их все к Церкви, которой одной они могут принадлежать.

Эразм Роттердамский, «Enchiridion» («Оружие христианского воина»)

В третьем письме к императору Карлу, достигшем Испании в ноябре 1522 года, Кортес просил, чтобы в Новую Испанию прислали еще нескольких священнослужителей. На тот момент их было при нем только четверо: два белых священника, отец Хуан Диас из Севильи, бывший в экспедиции Кортеса с самого начала, и отец Хуан Годинес, а также двое монахов, фрай Педро Мельгарехо де Урреа – францисканец, также из Севильи, – и фрай Бартоломе де Ольмедо, мерседарий из-под Вальядолида. Через недолгое время в Новую Испанию прибыли фрай Диего де Альтамирано, францисканец и кузен Кортеса, и фрай Хуан де Варильяс, еще один мерседарий – судя по его имени, возможно, он тоже был отдаленным кузеном Кортеса. Все они осознавали, какой груз ответственности на них возложен.

Высказанная в письме Кортеса просьба о присылке новых священников была подкреплена другим письмом, носившим подпись Кортеса, а также подписи фрая Мельгарехо и казначея Альдерете. После упоминания о верной службе, которую сослужили короне Кортес и другие конкистадоры, шли следующие строки: «Мы умоляем Его Величество прислать нам епископов и клириков из всех орденов, славящихся доброй жизнью и трезвым уставом, чтобы они помогли нам более надежно утвердить нашу Святую Католическую Веру в этих краях». Далее авторы просили короля вверить управление Новой Испанией Кортесу, поскольку он является «столь добрым и преданным слугой Короны». Заканчивалось письмо мудрым пожеланием: «Мы просим его также не присылать нам законников, поскольку их прибытие в эту страну учинит здесь сущую неразбериху…» Подобные откровенные высказывания были характерной чертой того времени. Авторы письма также выражали надежду, что епископ Фонсека не станет более «мешаться» в дела Кортеса и что губернатора Веласкеса на Кубе арестуют и отправят обратно в Испанию{122}.

Христианство, разумеется, участвовало в покорении Индий с самого начала. Крест являлся символом завоевания не меньше, чем символом обращения язычников. С Колумбом в его втором плавании были священники{123}, они сопровождали также и большинство конкистадоров в Вест-Индии. К 1512 году здесь имелись два епископа в Санто-Доминго и третий в Пуэрто-Рико, а в 1513 году еще один, фрай Хуан де Кеведо, был назначен епископом в Панаму.

Кеведо привез с собой многочисленную свиту священников и каноников. Его знаменитый спор с Лас Касасом в присутствии короля Карла был подробно описан{124}, равно как и разногласия в Санто-Доминго, последовавшие за потрясающей проповедью фрая Антонио де Монтесиноса. Конкистадоры в некоторых отношениях шли по стопам тех испанцев, что отвоевывали собственную страну у мавров, – но кроме того, они считали, что отвоевывают для христианства новые земли у естественных союзников мусульман XVI столетия{125}. Принятое папой в XV веке решение даровать Португалии права на распространение в Африке и Индийском океане, а Испании назначить новую зону влияния в Индиях задало общее направление всем завоеваниям. В июльской булле 1508 года папа Юлий II дал королю Фернандо право назначать епископов на все кафедры и распределять другие церковные бенефиции.

В 1517 году кардинал Сиснерос, регент Испании, получил письмо от Лас Касаса, в котором тот предлагал прислать в Индии инквизиторов{126}. Сиснерос согласился. Папа выписал концессии. Сперва Алонсо Мансо, епископ Пуэрто-Рико, получил титул инкисидора-хенераль Индий. Этот епископ в 1490-х годах исполнял должность сакристан-майора[25] при дворе инфанта Хуана, и с тех самых пор пользовался неизменным покровительством архиепископа Диего Деса.

Затем буллой «Alias felicis recordationis» от 25 апреля 1521 года дозволялось отправиться в Новую Испанию двоим францисканцам: фраю Франсиско де лос Анхелес (на самом деле он был Киньонес), брату графа де Луна из Севильи, и фраю Жану Глапиону из Фландрии, императорскому духовнику. Однако им так и не удалось довести до конца это назначение, поскольку первый стал генералом своего ордена, а блестящий Глапион умер в Вальядолиде прежде, чем сумел организовать свое путешествие.

Так получилось, что в 1523 году в Мехико-Теночтитлан отправились три других францисканца: Иоханнес Деккус, Иоханн ван дер Ауверн (Хуан де Айора) и Педро де Ганте{127}. Деккус некогда был вторым духовником императора, а также профессором богословия в Париже; он занял место фрая Жана Глапиона в Брюгге. Ван дер Ауверн претендовал на шотландское происхождение; говорили даже, что он – незаконнорожденный сын короля Шотландии Якова III.

Фрай Педро де Ганте родился около 1490 года в Айгеме – районе Гента возле аббатства Святого Петра. Он никогда не упоминал имен своих родителей, но возможно, что он был незаконным сыном императора Максимилиана. В 1546 году он писал императору Карлу: «Ваше Величество и я знаем, насколько мы близки и насколько одна кровь течет в наших жилах», и в 1552 году еще раз высказался в том же духе. После смерти фрая Педро в 1572 году провинциал францисканского ордена фрай Алонсо де Эскалона говорил испанскому королю Филиппу, что почивший состоял «в очень близком родстве с вашим наихристианнейшим отцом, благодаря чему мы имели возможность получать многочисленные и богатые дары»{128}. То, как составлено это письмо, позволяет предполагать, что фрай Педро приходился Карлу братом – а ведь мы знаем наверняка, что у Максимилиана были два незаконнорожденных сына, оба из которых в зрелом возрасте стали епископами{129}.