Читать книгу "Нежный шантаж - Шэрон Кендрик"

Он заставил ее почувствовать себя виноватой, а вина – мощный мотиватор. Данте настаивал, что именно из-за того, что она соврала, назвавшись его невестой, у деда и появились определенные надежды, и лишь в ее власти заверить умирающего старика, что его надежды не беспочвенны.

– Ты весьма охотно позволила своей семье верить, что скоро станешь моей невестой. И теперь ты действительно можешь сыграть эту роль, – сказал он тогда.

Вот только притворство в любом случае остается притворством, потому что настоящую невесту жених бы холил и лелеял, а не холодно отстранялся, как от чего-то нежеланного, но при этом нужного.

Они поселились в симпатичном коттеджике, стоявшим в стороне от основного здания, но так было еще хуже. Потому что возникала иллюзия близости, тогда как на самом деле у них не было ничего общего. Ива вынуждена была жить с мужчиной, который откровенно ее презирал, да к тому же в их распоряжении была всего одна кровать. Ива сглотнула. На этот раз кровать оказалась королевских размеров, но это ничего не меняло, и она сразу поняла, что Данте и на этот раз не захочет делить с ней ложе.

И это притом, что он заранее предупредил экономку, чтобы их не беспокоили.

– Они решат, что это потому, что мы без ума друг от друга и не можем друг к другу не прикасаться, – пояснил он тогда насмешливо.

Только это не помешало ей сразу же разгадать истинную причину. Раз их не станут беспокоить, ему не придется скрывать свою холодную враждебность. На людях он будет строить из себя само очарование, но стоит им только остаться наедине…

Прикусив губу, она пыталась не обращать внимания на струи воды в ванной за стеной, чтобы не представлять под ними обнаженного Данте. Но как же это было непросто…

Они прилетели сюда на вертолете всего полчаса назад, и от вида поместья Дишонов у нее сразу же захватило дух. Разумеется, она и сама выросла в большом доме, но старом и потрепанном, здесь же все так и дышало богатством. Да и вообще белый мрамор поместья на Лонг-Айленде был столь чист и нетронут, что она с трудом верила, что в нем действительно кто-то живет.

Встретила их экономка Альма, сказав, что дед Данте прилег отдохнуть, но будет рад встрече.

– И разумеется, здесь ваша сестра, – добавила она.

– Талья?

– Да. Она пошла рисовать наброски. – Альма тепло улыбнулась Иве. – Вы познакомитесь с мисс Натальей за ужином.

Ива кивнула, старательно пытаясь сделать вид, что недавно обручилась, а не просто получила бриллиантовое кольцо от мужчины, преподнесшего его с таким видом, словно отдавал ей ненужную безделушку из рождественской хлопушки.

– Что это? – спросила она, когда он бросил ей на колени бархатную коробочку.

– Главная деталь маскарадного костюма, – усмехнулся он, когда вертолет завис над посадочной площадкой у поместья Дишонов. – Блестящая побрякушка, что является средоточием успешной женщины, ясно дающей понять, что она сумели заарканить себе мужчину.

– Столько цинизма.

– По-твоему, правда – это цинизм? Или будешь отрицать, что женщины относятся к погоне за бриллиантовым кольцом как к какому-то новому виду спорта?

Ива вдруг с ужасом поняла, что не может оспорить это утверждение. Ведь ее собственные сестры, так же как и большинство коллег, сходили с ума по бриллиантам, тогда как сама она видела в них всего лишь холодные бесчувственные камни. Она задумчиво взглянула на огромный бриллиант на собственном пальце, как раз в ту секунду, что Данте вышел из ванной.

С замершим сердцем она подняла глаза, почти рассчитывая увидеть, что на нем нет ничего, кроме обернутого вокруг бедер полотенца, так что, наверное, ей стоило бы радоваться, что он не поленился одеться прямо в ванной. Но почему-то испытала лишь разочарование. Неужели она всерьез рассчитывала полюбоваться великолепием оливкового тела? Но к чему лишний раз себя мучить, мечтая о том, чего все равно не получит?

Но даже брюки с рубашкой не могли скрыть литых мышц и исходившей от этого мужчины мощи и властности. Темные волосы влажно блестели, а голубые глаза горели столь ярко, что Ива мгновенно почувствовала острый приступ желания. Потому что после того, как сестры два раза помешали им на свадьбе, Данте больше ни разу так к ней и не притронулся. Ни единожды. И так старательно избегал любого физического контакта, как мог бы избегать наступить на мину, пробираясь по минному полю.

Заметив, как она разглядывает руку, Данте усмехнулся:

– Нравится колечко?

– Слишком большое. Да и вообще здоровенные бриллианты – это не мое.

Он недоверчиво приподнял бровь.

– Зато перепродать их можно дороже, чем нечто сделанное на заказ.

– Точно. – Вспомнив, что сегодня ей придется ужинать с его семьей, Ива разом напряглась. – Знаешь, если мы собираемся убедить твоего деда, что действительно помолвлены, мне нужно хоть что-то о тебе знать. Ну и желательно, чтобы ты не вел себя так враждебно.

Данте защелкнул на манжетах золотые запонки.

– И что же конкретно ты хочешь знать?

Больше всего ей хотелось знать, откуда в нем столько цинизма. И почему стоило им выйти из вертолета, как он разом помрачнел.

– Ты говорил, что тебя отправили учиться в интернат в Швейцарии, но не говорил почему.

– А для этого должна быть какая-то конкретная причина?

– Возможно. И если она действительно есть, мне следовало бы об этом знать.

Данте едва удержался, чтобы не ответить колкостью, как всегда отвечал, когда вопросы затрагивали нечто действительно личное. Потому что никогда и ни с кем не обсуждал ничего личного и тем более не собирался делать исключений для двуличной Ивы Гамильтон. Но на ее лице вдруг мелькнуло что-то похожее на искреннюю заботу, и Данте ощутил нечто очень непривычное, и ему вдруг захотелось раскрасить яркими красками пробелы в прошлом. Неужели просто потому, что ему хотелось, чтобы дед умер спокойно, веря, что его внук наконец-то нашел истинную любовь? Или потому, что, несмотря на то что все так сложилось лишь из-за ее неосторожного язычка, в Иве все равно ясно угадывалась какая-то беззащитность и уязвимость, на которые он при всем желании просто не мог не обращать внимания?

Вспомнив, как хитер и проницателен Джованни, Данте сразу же сжал губы. Всего одно неосторожное слово – и он сразу поймет, что все это лишь игра. Так что, наверное, ему действительно следует рассказать ей все, что обычно рассказывают невестам.

– Я один из семи детей, и, когда наши родители внезапно умерли, дед стал о нас заботиться.

– А… как они умерли?

– Плохо.

Слегка приоткрыв губы, Ива смотрела так, словно понимала, через что ему довелось пройти. Только вот не нужно ему это понимание. Он хотел, чтобы она просто выслушала голые факты и спокойно кивнула, а не смотрела на него так, словно он какая-то проблема, которую ей под силу решить.