Читать книгу "Дьявольски красив - Патриция Райс"

— Она выстрелила мне в ногу и украла чертова попугая! Вряд ли это можно назвать приятным. К тому же она Каррингтон! Уже одно это должно настораживать.

Блейк зло зыркнул на противного попугая, который тут же захлопал крыльями и пробормотал:

— Вот дерьмо собачье.

Фиц хмыкнул.

— Сдается мне, он уловил твое настроение, Монтегю. Взгляни на это с другой стороны: она спасла беспомощное создание от кретина. Значит, не может она быть так уж плоха.

— Правила существуют в обществе не без причины, — возразил Блейк. — Нельзя просто взять и украсть то, что принадлежит другому, только потому, что он плохо о нем заботится!

— А, быть может, следовало бы, — отозвался Фиц. — Быть может, правила надо изменить. Разве не это ты хочешь сделать с военными уставами?

— Военные уставы не прописаны в законах.

Но Блейк понял, что он имел в виду. Правила любви и общества тоже не прописаны в своде законов. Может ли он установить свои собственные правила?

— Ты уже испробовал все имеющиеся способы добиться желаемого, — стоял на своем Фиц. — Я попытался порекомендовать тебя в министерство внутренних дел, но титул Дэнкрофта производит впечатление только на несведущих, а больше у меня связей нигде нет.

— Да если бы и были, это не помогло бы. Каслри уже отверг меня. Премьер-министр тяжело болен. И ему не до того, что Каннинг и Каслри рвут друг другу глотки и ничего не делается, пока они грызутся друг с другом. Адмирал Нельсон был прав, когда назвал министерство устаревшим. В министерстве иностранных дел есть зашифрованные документы, которые лежат нераспечатанными со времен колониальной войны!

Блейк повернулся и вперил гневный взгляд в своего друга.

— Бьюсь об заклад, ты даже не догадываешься, что почтовое министерство может отсылать иностранные письма в дешифровальный отдел, где их открывают без ведома получателя. Они, черт побери, мастера декодировать любовные послания какого-нибудь олуха-иностранца, а военные донесения им побоку. Никому там наверху нет никакого дела до того, что происходит за пределами их личной вендетты!

Фиц пожал плечами.

— Хорошо, что ты предпочитаешь военную службу гражданской. Стрелять во врага благороднее, чем в правительственных чиновников.

— Я предпочитаю умереть благородно, чем быть сброшенным лошадью, — пробормотал Блейк. — Не могу себе представить, как эта заноза попала под седло. Я не имею привычки ездить через лес, где мог бы ее подцепить. До этого мой конь никогда меня не сбрасывал. Мама запрет меня в комнате из страха, что ее глупое суеверие сбудется.

Тут Эбби, графиня Дэнкрофт, вошла в комнату с подносом разных сортов сыров. Она поставила поднос на письменный стол и мимоходом поцеловала Фица в голову.

— Дети желают тебе спокойной ночи и надеются, что ты их прокатишь.

Она повернулась к Блейку.

— Я знаю, что вы не спрашиваете моего мнения, мистер Монтегю, но если леди Белл одобряет мисс Каррингтон, значит, она наверняка хороший человек. Леди Белл не делает ничего без тщательной проверки.

Прелестная маленькая графиня удалилась, не дожидаясь ответа.

Вот она, причина, по которой брак его не устраивает, вспомнил Блейк. Женщины вьют гнезда. Им нужны дома, дети, нежные слова и все то, что его совершенно не интересует. Ему требуется физическая и умственная стимуляция, а не сыры и детишки.

Фиц вскинул бровь и ухмыльнулся, глядя, как Блейк мучается из-за решения, которое должен принять.

Спустя два дня после домашнего приема Огилви Изабелла Хойт, леди Белден, вышла из кареты перед лондонским домом лорда Этекли, одного из самых компанейских светских львов.

Перед ней лорд Квентин Хойт как раз вручал свою бобровую шапку лакею.

— Добрый вечер, Изабелла. Вы выглядите восхитительно, как всегда.

Изабелла могла бы поклясться, что этот негодник поджидал где-нибудь в сторонке, когда подъедет ее карета, чтобы войти в дом первым.

— А вы выглядите, как обычно, самодовольным, Квентин, — произнесла она, принимая предложенную руку. — Скажите мне, ваш отец намеревается когда-нибудь занять место в палате лордов или просто предоставляет вам выкручивать за него руки?

— Бог мой, мы сегодня настроены на родственный лад.

Он сжал ее локоть своей затянутой в перчатку рукой и повел вверх по лестнице в музыкальный салон хозяина, создавая впечатление, будто они приехали вместе. Более высокое положение Изабеллы в обществе возвышало лорда Квентина благодаря лишь их общению.

Изабелла возразила бы, но не видела причины, почему ее должно волновать, о чем будут судачить сплетники. Ее богатства хватит, чтобы купить половину присутствующих в этом салоне, и они это знают. Она улыбалась, сделала реверансы, когда они шли по проходам между рядами стульев, отыскивая места.

— Не вижу в этом ничего особенного, милорд. Вы утверждаете, что мы семья, вот я и обращаюсь с вами как с родственником.

— Это должно означать, что вы уже чувствуете себя удобнее в моем присутствии. Отлично. Итак, скажите, вам удалось узнать, где ваша протеже спрятала попугая?

— Попугая?

Вздрогнув, она совершила ошибку и взглянула на него. Квентин был крупным, внушительным мужчиной. Его черные глаза лукаво поблескивали. У нее возникло сильное желание стукнуть его и сказать, чтобы прекратил свои игры. И в то же время он пробуждал в ней долго подавляемое кокетство, которое ей так и не удалось в себе задушить.

— Ах, я так понимаю, леди Пташка не привезла это создание домой, иначе вы бы непременно заметили. Очень умно с ее стороны, — похвалил он.

Изабелла нахмурилась и села рядом с дородной матроной, которая наверняка будет храпеть на протяжении всего концерта. Возможно, Хойт поймет намек и найдет место поудобнее, чтобы ей не пришлось сопротивляться соблазну весь вечер.

— Мать Джослин — кузина моего покойного мужа по материнской линии. До замужества она была Берд. Брат Джослин занимается птицами. Может, Джослин и называют Берд-Каррингтон, но она совершенно нормальная девушка. Понятия не имею, за что люди дали ей это нелепое прозвище.

— Вы отрицаете, что она устроила в вашем саду пристанище для птиц?

— У нас завелись черви, поедающие розы. Птицы уничтожают вредителей. Несколько купален и кормушек для птиц только на пользу.

Квентин невозмутимо уселся на стул с ней рядом и сложил руки па своей внушительной груди.

— Уверен, это был воспитательный урок, когда она устраивала истерики до тех пор, пока ее отец не выкупил у Моррисонов попугайчиков, и это по велению брата она не уходила из передней Лэнгсдейлов до тех пор, пока они не отдали ей ару, чтобы избавиться от него.

— Она была ребенком! — Изабелла расправила юбки и взглянула, наконец, на музыкантов, занимавших свои места в передней части салона. — Несчастным ребенком с матерью-затворницей, старшим братом ослом и вечно занятым своей политикой отцом, который не обращал внимания на свою семью, разве только когда мог использовать ее. Старшие сестры вышли замуж, и она часто бегала без присмотра. У нее мягкая, заботливая натура, и она любит животных.