Читать книгу "Любовь по договоренности - Светлана Лубенец"

Надо сказать, что кофе получился на славу. Но к нему не было подано ни бисквитов, ни даже самых мелких и простеньких печенюшек. Видать, чтобы нигде не осталось крошек. Ну что ж! Я же сразу решила, что крошки – это перебор! А вот от чашки с недопитым кофе вам, Георгий Аркадьевич, ни за что не отвертеться! Я вам ее устрою!

Но он все же отвертелся! Спросил, стану ли я допивать кофе, а когда я из принципа отрицательно помотала головой (хотя мне очень хотелось допить), взял обе чашки и быстро вышел из кабинета. Где-то недалеко, видимо, находился туалет или какая-нибудь санитарная комната. Я услышала шум бегущей из крана воды, звяканье посуды, и через несколько минут Георгий вернулся в кабинет с чашками не только вымытыми, но и вытертыми насухо. Да, похоже, мне этого человека не переиграть! Но если он сейчас уберет чашки со всеми кофейными причиндалами в свой шкафчик, я сразу поднимусь с дивана и уйду прямо без пальто. Ненавижу людей, которые рассчитывают даже то, сколько чашек кофе мне стоит выпить!

Георгий ничего не убрал. Видимо, он просто патологически не выносит беспорядка. Очень сложный в общежитии человек! И чего Марина за него держится? Да я давно сама выгнала б такого мужа в шею и сразу расположилась бы со своими немытыми чашками там, где всегда хотелось, например, у телевизора!

– Ну что ж… можно теперь перейти и к моим клинкам… – сказал Далматов и уставился на меня таким неожиданно беспомощным взглядом, каким смотрел в своей мастерской Бо, и я поняла: коллекцию ругать нельзя, ею надо восхищаться. Непредсказуемый человек Георгий Далматов… Я думала, он представит мне коллекцию с гордостью и самодовольством, а он явно беспокоился, как бы я ее не забраковала. Можно подумать, я что-нибудь понимаю в холодном оружии… Да ничего я в нем не понимаю. О функции гарды я теперь, конечно, знаю, но что такое эфес, представляю все же плохо. Наверно, это то, что не клинок… раз уж гарда – часть эфеса.

Пока я эдак рассуждала, Георгий подошел к тому самому удивившему меня шкафу напротив окна. Когда он раскрыл створки из матового с муаровым узором стекла, моему взору предстала его коллекция. На обитой черным шелком задней стенке шкафа и висели клинки, которые я быстренько пересчитала. Их было двадцать шесть. Самых разных. Мне, конечно, не отличить шашки от сабли, кортика от кинжала, но то, что среди них присутствовал меч, я поняла сразу. По длине клинка. Примерно такой, возможно, для витязя Руслана хранила Голова.

– Что это за меч? – сразу и спросила я, чтобы хоть как-то проявить эрудицию.

– О! Замечательный выбор! – радостно произнес Георгий. Видимо, я с ходу заинтересовалась гордостью его коллекции. – Это церемониальный меч. Такими мечами посвящали в рыцари. А пройти посвящение в рыцари – это, между прочим, первый государственный долг средневекового римско-германского императора, обязательная часть торжественного ритуала коронации. Видите, на серебряном набалдашнике рукоятки императорский орел! А с другой стороны богемский лев. Такой меч был изготовлен в Палермо аж в 1220 году для коронации в Риме Фридриха II!

– Вы хотите сказать, что это тот самый меч? Но он же, наверно, стоит сумасшедшие деньги! Разве можно его держать тут… просто так…

Далматов рассмеялся.

– Нет, конечно, это не он. Всего лишь копия, но очень хорошая. Точная. Совпадает все до последней детали! На гарде и рукояти меча – пластинки из настоящего золота с эмалями, а потому эта копия обошлась мне весьма недешево! К сожалению, у меня нет ножен. Они, хотя и деревянные, но покрыты пергаментом на льняной подложке, украшены золотом, эмалями, рубинами и жемчугом!

– А вот этот узор я знаю! – Я ткнула пальцем в один из клинков. – Это Кубачи! У меня есть кубачинский серебряный браслет.

– Да, вы правы, – согласился Георгий. – Но это самая дешевая вещь моей коллекции. Кстати, как-то подарила Марина… Это современное изделие, которое можно купить в любом сувенирном магазине. А вот драгунская шашка образца 1881 года! Офицерская! Настоящая! Действительно дорогая!

– А где гарда? – Я решила задать хоть какой-нибудь вопрос, чтобы порадовать Далматова. Пусть расскажет об этой шашке, тем более что гарды у нее и в самом деле почему-то не видать.

– Гарды бывают у длинноклинкового оружия: меча, шпаги, рапиры. У шашки лишь дужка… А у солдатских клинков и ее не было… Посмотрите, как изящен узор на ножнах. Пластинки латунные, но с позолотой! А вот…

Георгий еще долго рассказывал мне о своей коллекции. Он был так поглощен этим, так увлечен, так искрил глазами, пылал и горел, что я поняла, за что его могли любить женщины. Вот за эту кипучесть по отношению к тому, что его очень занимает. Наверно, он так же яростен и в любви… Проверить, что ли?

Надо вам сказать, что издательство велит мне в каждый любовный роман вставлять как минимум две постельные сцены максимальной степени откровенности. Понятно, что максимальная степень откровенности у всех разная. У меня эта степень невысока. Ну… максимум квадрат… ну… куб… до четвертой степени не дотягиваю… Во всяком случае, в моих книгах вы никогда не найдете фразы, так характерной для одной нашей раскрепощенной романистки: «У меня между ног стало мокренько…»! Мокренько! Какой кошмар! Как будто об этом нельзя написать изящнее!

А может, если б мы с Далматовым… произвели кое-какие действия… исключительно с целью приобретения мною нового опыта, который пойдет на благо отечественной литературе… постельные сцены моих романов только выиграли бы?

– Что-нибудь выпьете? – неожиданно спросил Георгий, отрываясь от своего шкафа. Похоже, он заметил, что мои мысли несколько ушли в сторону от его коллекции. Чуткий, однако! Вроде бы я изо всех сил старалась пялиться исключительно на его клинки.

Я вздрогнула. Он опять рассмеялся и сказал:

– Да не вздрагивайте вы так! Я ни к чему не собираюсь вас принуждать! Но у меня есть хороший коньяк!

– Нет! – как-то некрасиво взвизгнула я, поскольку у меня был случай опьянения коньяком почти до бессознательного состояния. – Я в коньяках ничего не понимаю, как, впрочем, и ни в каких других крепких напитках. И кислых вин не люблю, а шампанское просто ненавижу!

– А как относитесь к сладким ликерам? У меня есть шоколадный! И еще «Бейлис»!

Против «Бейлиса» я устоять не смогла.

К ликеру Георгий достал из холодильника тонко нарезанный сыр, яблоки. Из стола вытащил плитку шоколада.

– Сварить еще кофе? Или хотите чаю?

Я подумала, что лучше попросить чаю, поскольку он более гигиеничен, нежели кофе. Если использовать чайные пакетики, то их можно сразу куда-нибудь выбросить, чтобы они не оскорбляли зрение хозяина кабинета. Хотя… вряд ли у Георгия есть какая-нибудь мусорница. Она в принципе не эстетична.

– А что вы предпочитаете? – спросила я, окончательно запутавшись в своих теоретических выкладках.

– Я больше люблю кофе, – ответил он.

– Ну тогда давайте кофе.

Мы пили кофе с ликером молча. Это молчание нагнеталось и нагнеталось, пока не накрыло нас будто ватной подушкой. Мне стало очень не по себе. Я как раз решила спросить еще что-нибудь про холодное оружие, чтобы плотная тишина не так давила на уши, когда Георгий, опустив на блюдечко чашку, вовсе не побежал ее мыть, а произнес следующее: