Читать книгу "Игра с огнем - Тесс Герритсен"

Он пошел прочь, чувствуя на спине ее ненавидящий взгляд, горячий, как кочерга. Злость гнала его из Дорсодуро с удвоенной скоростью. Совет Альды держаться подальше от Лауры произвел на него противоположное действие – он никогда не откажется от участия в конкурсе. Нет, он останется предан и конкурсу, и Лауре. Именно об этом все последние месяцы кричал Марко: евреи не должны уступать ни дюйма, а как законопослушные итальянцы настаивать, даже требовать, чтобы их права не ущемлялись. Почему он не прислушивался к словам брата?

Он лежал в кровати и не мог уснуть – слишком волновался, думал только о победе. Лучшим отпором будет их триумф на конкурсе. Они покажут всем: закрывая для него Ка-Фоскари, власти лишают себя того лучшего, что может предложить Италия. Да, вот наилучший метод борьбы – не написание бесполезных писем в газеты, как предлагает Альберто, не марши и протесты, которыми угрожает Марко. Нет, лучше всего упорно трудиться и подниматься выше других. Докажи, что ты достоин, и заслужи уважение.

Им с Лаурой придется блистать на сцене очень ярко, чтобы никто не усомнился в их победе. Вот как мы будем сражаться. Вот как будем побеждать.

8

Атласное платье Лауры было таким черным, что поначалу на темной улице он видел только неясные слабые отблески. Потом она появилась из тьмы и остановилась перед ним, невероятно эффектная в мерцании уличного фонаря. Ее светлые волосы золотым водопадом струились с одного плеча, на плечах лежала короткая бархатная накидка. Ее отец, несший в футляре виолончель, в черном костюме с галстуком-бабочкой выглядел не менее элегантно, но Лоренцо не мог оторвать глаз от Лауры, ослепительной в атласном платье.

– Ты ждал нас здесь? – спросила она.

– В зале громадная толпа, почти все кресла заняты. Дед просил сообщить вам, что держит для вас место, профессор. В четвертом ряду слева.

– Спасибо, Лоренцо.

Профессор Бальбони оглядел его с головы до ног и одобрительно кивнул:

– Вы будете прекрасной парой на сцене. Поспешим, прохладный воздух вреден для инструментов. – Он протянул виолончель дочери. – Не торопитесь в первых тактах. Не позволяйте нервам задавать ритм.

– Да, папа, мы запомним, – заверила отца Лаура. – А теперь тебе пора в зал – найди поскорей свое место.

Бальбони поцеловал дочь.

– Удачи вам обоим! – сказал он и направился в зал.

Несколько секунд Лаура и Лоренцо стояли молча в свете фонаря, глядя друг на друга.

– Ты такая красивая сегодня, – выдохнул он.

– Только сегодня?

– Я хотел сказать…

Она рассмеялась и прикоснулась двумя пальцами к его губам:

– Молчи, я знаю, что ты хотел сказать. Ты сегодня тоже красивый.

– Лаура, даже если мы не победим, если допустим промашку на сцене, мне все равно. Недели, проведенные вместе… музыка, которую мы играли… – вот чего я никогда не забуду.

– Ты говоришь так, словно сегодня что-то закончится. Сегодня все только начинается. И мы начнем с победы.

Все только начинается. Они прошли в дверь, ведущую на сцену, и Лоренцо позволил себе представить будущее с Лаурой. Другие вечера, когда они будут входить в концертные залы со своими инструментами. Лаура и Лоренцо выступают в Риме! В Париже! В Лондоне! Он воображал, какой она станет со временем. Ее волосы посеребрит седина, ее лицо повзрослеет, но всегда, всегда будет прекрасным. Разве можно мечтать о более идеальном будущем, чем то, в котором они снова и снова будут переживать это мгновение – вместе выходить на сцену?

Они прошли на звуки настраиваемых инструментов в артистическое фойе, где уже собрались другие конкурсанты. Внезапно все бросили настройку и уставились на них.

Лаура сняла бархатную накидку и открыла футляр виолончели. Не обращая внимания на взгляды и зловещую тишину, она несколькими резвыми движениями наканифолила смычок и села на стул, чтобы настроить инструмент. Она даже не подняла глаз, когда строго одетый человек быстро пересек комнату и подошел к ней.

– Синьорина Бальбони, позвольте вас на несколько слов? – пробормотал он.

– Лучше позднее, синьор Альфьери, – сказала она. – Сейчас мне с моим скрипачом нужно подготовиться.

– К сожалению, у нас возникли… осложнения.

– Осложнения?

Человек демонстративно избегал смотреть на Лоренцо.

– Если бы мы могли поговорить приватно…

– Говорите со мной прямо здесь.

– У меня нет ни малейшего желания устраивать неприятную сцену. Вам наверняка известно о последних политических изменениях. В конкурсе могут участвовать музыканты только итальянской национальности. – Он скользнул взглядом по Лоренцо. – Ваша заявка на участие отклонена.

– Но наши имена есть в программе. – Она вытащила листок бумаги из футляра виолончели. – О нашем участии было объявлено месяц назад. Вот наши имена. Мы выступаем вторыми.

– Программа изменилась. Вопрос закрыт.

Он развернулся и пошел прочь.

– Нет, не закрыт, – громко крикнула ему вслед Лаура – все ее услышали.

Конкурсанты смотрели, как она поставила виолончель и последовала за человеком.

– Вы не назвали мне ни одной причины, по которой мы не можем участвовать в конкурсе.

– Я назвал вам причину.

– Нелепая причина.

– Таково решение комитета.

– Что? Вашего комитета баранов? – Лаура звонко рассмеялась. – Мы будем выступать вторыми, синьор Альфьери. У нас есть все права. А теперь, если вы нас извините, мы с моим скрипачом должны подготовиться.

Она развернулась и пошла назад к Лоренцо. Нет, она не шла – маршировала, устремив взгляд перед собой, высоко подняв плечи. Ее глаза сверкали, как бриллианты, щеки раскраснелись, словно в горячке. Музыканты расступались перед ней, не желая испытать на себе столкновение с мощью девушки.

– Давай настраивать инструменты, – скомандовала она.

– Лаура, это может грозить тебе неприятностями, – сказал Лоренцо.

– Ты хочешь играть или нет?

Она бросила ему вызов – девушка, которая не знала страха. Думала она о последствиях или же была настолько исполнена решимости победить, что риск не имел значения? Опасно или нет, он будет рядом с ней. Вместе они должны быть бесстрашны.

Лоренцо расстегнул футляр и извлек из него Ла Дианору, поднес скрипку к подбородку, и когда почувствовал дерево кожей, нервы его успокоились. Ла Дианора никогда не подводила его; играй на ней хорошо, и она будет петь. В гулком артистическом фойе голос ее зазвучал так тепло и сочно, что к Лоренцо повернулись другие музыканты.

– Пирелли и Гайда! – выкрикнул синьор Альфьери. – Вы первые. На сцену.

Все смолкли, а первая пара конкурсантов взяла инструменты и поспешила вверх по лестнице.