Читать книгу "Петр Великий. Прощание с Московией - Роберт К. Масси"

Как только он скрылся, на Красном крыльце появился князь Михаил Долгорукий, сын стрелецкого командующего. Переживая как личный позор то, что войско вышло из подчинения, взбешенный Михаил не нашел ничего умнее, как с ходу начать восстанавливать воинскую дисциплину. Он грубейшим образом обругал солдат и приказал возвращаться по домам, грозя в противном случае пустить в дело кнут.

В тот же миг все успокоение, которое внес было Матвеев, пошло прахом, сменившись яростным ревом. Рассвирепевшие стрельцы сразу вспомнили, что толкнуло их идти походом на Кремль: Нарышкиных надо покарать, ненавистных бояр, вроде Долгорукого, уничтожить! Неистовым потоком стрельцы устремились вверх по Красной лестнице. Они схватили Долгорукого за одежду, подняли над головами и швырнули через перила прямо на копья своих товарищей, сгрудившихся внизу. Толпа одобрительно загудела, раздались крики: «Режь его на куски!» Через несколько секунд посреди забрызганной кровью толпы уже лежало изрубленное тело.

Пролив первую кровь, стрельцы как с цепи сорвались. Размахивая острыми клинками, в новом кровожадном порыве они ревущей массой хлынули вверх по Красной лестнице и ворвались во дворец. Следующей жертвой пал Матвеев. Он стоял в сенях возле Столовой палаты и разговаривал с Натальей, все еще державшей за руки Петра и Ивана. Увидев стрельцов, несущихся прямо на нее с воплями «Давай Матвеева!» – Наталья выпустила руку сына и инстинктивно обхватила руками своего приемного отца, пытаясь защитить его. Солдаты оттолкнули мальчиков, оторвали Наталью от старого боярина и отшвырнули ее в сторону. Князь Черкасский кинулся в свалку, чтобы вызволить Матвеева, но тоже был отброшен. На глазах у Петра и Натальи Матвеева выволокли из сеней, подтащили к перилам Красного крыльца и – с ликующими криками – подняли его высоко в воздух и швырнули на подставленные острия. Всего через несколько секунд ближайший друг и первый министр царя Алексея, отца Петра, защитник, наперсник и главный оплот матери Петра был изрублен в куски.

Теперь, когда Матвеев погиб, ничто не могло остановить стрельцов. Они беспрепятственно обшаривали парадные залы, личные покои, домовые церкви, кухни и даже чуланы Кремля, требуя крови Нарышкиных и бояр. В ужасе бояре спасались, кто где мог. Патриарх скрылся в Успенском соборе. Только Наталья, Петр и Иван оставались на виду, забившись в угол Столовой палаты.

Для большинства спасения не было. Стрельцы выламывали запертые двери, заглядывали под кровати и за алтари, тыкали пиками в каждый темный закуток, где мог спрятаться человек. Пойманных волокли к Красной лестнице и перебрасывали через перила. Их тела тащили вон из Кремля через Спасские ворота на Красную площадь, где быстро росла куча искалеченных, изрубленных трупов. Дворцовым карликам пригрозили перерезать горло и принудили их помогать в поисках Нарышкиных. Один из братьев Натальи, Афанасий Нарышкин, спрятался в алтаре Воскресенской церкви. Какой-то карлик указал на него стрельцам; несчастного за волосы выволокли на алтарные ступени и прямо на них зарубили. Ближнего боярина, судью Посольского приказа Иванова, его сына Василия и двух полковников убили в галерее, соединявшей Столовую палату с Благовещенским собором. Престарелого боярина Ромодановского поймали между Патриаршим дворцом и Чудовым монастырем, вытащили за бороду на Соборную площадь и там подняли на пики.

С площади перед дворцом человеческие тела и обрубки, нередко прямо с торчащими из них саблями и пиками, оттаскивали через Спасские ворота на Красную площадь. Появление этих ужасных останков сопровождалось глумливыми воплями: «А вот и боярин Артамон Сергеевич Матвеев! Дорогу ближнему боярину!» Чудовищная куча перед храмом Василия Блаженного становилась все выше, а стрельцы кричали толпившемуся вокруг народу: «Любили бояре сесть повыше, так пусть теперь полежат!»

К ночи резня стала утомлять даже стрельцов. Им негде было ночевать в Кремле, так что многие потянулись обратно в город, по домам. Крови было пролито немало, но не все из задуманного им удалось: стрельцы отыскали и убили только одного из Нарышкиных, Натальиного брата Афанасия. Главный объект их ненависти, ее брат Иван, все еще не попался. Поэтому они приставили многочисленную стражу ко всем кремлевским воротам, отрезав всякую возможность бегства, и обещали вернуться назавтра, чтобы продолжить поиски. В Кремле Наталья, Петр и Нарышкины провели ночь в страхе. Кирилл Нарышкин, отец царицы, ее брат Иван и еще трое младших братьев не покидали комнаты восьмилетней сестры Петра, Натальи, где они и прятались весь день. Их пока не нашли, но и деваться им было некуда.

На рассвете стрельцы вновь с барабанным боем вступили в Кремль. Продолжая разыскивать Ивана Нарышкина, двоих докторов-иностранцев – предполагаемых отравителей царя Федора – и других «изменников», они явились во дворец патриарха на Соборной площади. Облазив погреба и пошарив под кроватями, стрельцы пригрозили слугам и потребовали самого патриарха. Иоаким вышел в самом пышном церемониальном облачении и сказал, что в его доме изменники не прячутся и что если стрельцам нужно кого-нибудь убить, то пусть убьют его.

Итак, поиски продолжались, стрельцы все рыскали по дворцу, а их добыча, Нарышкины, все ускользала. Просидев два дня в темных чуланах при спальне маленькой сестры Петра, отец Натальи, Кирилл Нарышкин, его трое сыновей и юный сын Матвеева перебрались в комнаты молодой вдовы царя Федора, царицы Марфы Апраксиной. Там Иван Нарышкин остриг свои длинные волосы, а затем маленькая группа следом за старой сенной девушкой прошла в темный подвал. Старуха предлагала запереть дверь, но молодой Матвеев сказал: «Не нужно. Если ты запрешь нас, стрельцы что-нибудь заподозрят, выломают дверь, найдут нас и поубивают». Поэтому беглецы постарались, как могли, затемнить помещение и сидели, забившись в самый темный угол. «Едва мы успели туда забраться, – рассказывал впоследствии молодой Матвеев, – как мимо прошли несколько стрельцов. Они заглянули в открытую дверь, потыкали копьями в темноту, но быстро удалились со словами: „Наши, видать, уже здесь побывали“».

На третий день стрельцы опять вернулись в Кремль, с твердым намерением положить конец затянувшимся пряткам. Их предводители взошли по Красной лестнице и предъявили ультиматум: если немедленно им не выдадут Ивана Нарышкина, они перебьют всех бояр во дворце. При этом стрельцы дали понять, что и самой царской семье грозит опасность.

Тогда за дело взялась Софья. На глазах у перепуганных бояр она подступила к Наталье и громким голосом заявила: «Брату твоему не отбыть от стрельцов. Не погибать же нам всем из-за него».

Для Натальи настала тяжелая минута. Она видела, как уволокли и убили Матвеева, а теперь требовали, чтобы она и брата отдала на лютую смерть. Как ни ужасно было принимать такое решение, другого выхода у Натальи не было. Она велела слугам привести Ивана. Тот явился, и она прошла с ним в домовую церковь, где Иван причастился и соборовался, с большим мужеством принимая выбор Натальи и грядущую смерть. Заливаясь слезами, царица дала брату икону Божьей Матери, чтобы с ней в руках он вышел к стрельцам.

Тем временем бояре, которым потерявшие терпение стрельцы угрожали все яростнее, начали отчаиваться. Что же Иван Нарышкин так медлит? В любую минуту стрельцы способны осуществить свои угрозы! Пожилой князь Яков Одоевский, по натуре мягкий, но сейчас движимый страхом, подошел к рыдающей Наталье и Ивану и произнес: «Долго ли, государыня, будешь ты держать своего брата? Пора уж его отдать. Ступай скорее, Иван Кириллович, не дай нам всем из-за тебя пропасть».