Читать книгу "Лев Яшин. Легендарный вратарь - Александр Соскин"

Мой старинный университетский товарищ, а тогда, в самом начале 90-х, призванный М.С.Горбачевым в Президентский совет академик Станислав Шаталин рассказывал позже, что присвоение Яшину звания Героя побудило его ходатайствовать перед президентом о такой же награде для футбольного патриарха Николая Петровича Старостина. Патрон согласился, но началась обычная канитель. И тогда академик, известный своими резкими пассажами, не постеснялся выговорить президенту: «Вы хотите, чтобы награда догнала человека после смерти или за неделю до нее, как бедного Яшина?»

Президент собирался сам вручить прославленному вратарю Золотую Звезду Героя. Во всяком случае, об этом намекнули семье. Чапаевский переулок и улица Георгиу-Дежа (сейчас 2-я Песчаная), на угол которых выходит дом, где обитал Яшин, были уставлены черными «Волгами» с мигалками и заполнены агентами спецслужб. Такие меры безопасности предусматривались только для первого лица. Но, сославшись на занятость, президент прислал Р.Н. Нишанова, председателя одной из палат парламента.

Когда на следующий день я узнал об этом, помню, не сдержался и грубо выругался. Сразу промелькнул перед глазами доставленный в Мадрид на финальный матч чемпионата мира-82 смертельно больной президент Италии Алессандро Пертини. Немощный 88-летний старичок плясал от радости, когда «скуадра адзурра» выиграла Золотой кубок. Теперь, когда пишу эти строки, вспоминаю и президента Франции Жака Ширака, натянувшего на себя футболку национальной сборной и распевавшего «Марсельезу» вместе с ликующим стадионом «Стад де Франс» в честь победы на мировом первенстве-98. Проплывают в памяти кинокадры, запечатлевшие горячие объятия президента Аргентины Карлоса Менема с Диего Марадоной.

Сочувствие Яшину после ампутации ноги выразила королева Нидерландов. А свой президент не нашел получаса, чтобы поддержать его в еще более тяжком положении, пусть даже вручение Звезды

Героя первому среди спортсменов не могло его утешить. «Зачем мне эта звезда, Гена, я же умираю…» – этот шепот, сам неузнаваемый вид Льва Ивановича заставил находившегося рядом Геннадия Хазанова сильно напрячься, чтобы сдержать готовые хлынуть слезы.

Нервное и безрезультатное ожидание президента и последовавшая затем процедура награждения даже при добродушной размягченности явно вошедшего в положение Нишанова, вероятно, лишь усилили стресс и, не исключено, приблизили смертный час Героя. И через много лет не может скрыть оскорбленных чувств, обиды за друга обычно невозмутимый и корректный Никита Павлович Симонян: «В какой еще стране мог так поступить глава государства?»

В той самой стране, где через пять лет после кончины величайшего из вратарей мирового футбола в его квартире объявился гонец из Музея спорта, куда, как положено, были сданы Золотая Звезда и прилагаемый к ней с присвоением звания Героя орден Ленина. Гонец объявил, что теперь эти награды не представляют собой музейной ценности и вернул вдове. Обидело ли это ее? Нет, скорее покоробило: «Разве плевки в собственное прошлое способны осчастливить страну?» А что награды Яшина нежданно-негаданно вернулись домой, так Валентина Тимофеевна даже обрадовалась: уж она-то с дочерьми их точно сохранит.

Покушение на правду

Прежняя власть, расщедрившаяся на высшие награды первому футболисту страны, давно уже не в почете, а вместе с ней усердные «искатели правды» пометили черной меткой многих из тех, кто был ею обласкан. Попервоначалу накинулись даже на таких корифеев, как лучший мелодист советской песни Исаак Дунаевский и могучий актер Михаил Ульянов. Стали цеплять и Льва Яшина. При этом «полемисты-вольнодумцы» не желали отдавать себе отчет, что фабрикация искусственных героев вроде некоторых стахановцев, которым создавались особые условия труда, или административных шишек союзного (Л.И. Брежнев) и локального масштаба (писательский патрон Г.М. Марков), равно как отказ в официальном признании, а то и преследование Эрнста Неизвестного, Владимира Высоцкого или Альфреда Шнитке никак не означает отсутствия реальных заслуг перед страной многих людей, отмеченных наградами, премиями, званиями.

Разве высокие государственные отличия Константина Симонова, Александра Твардовского, Роберта Рождественского, Тихона Хренникова, Георгия Товстоногова, Олега Ефремова, Алексея Баталова, а в спорте – Михаила Ботвинника, Лидии Скобликовой, Ирины Родниной, Льва Яшина не совпадало с народным признанием, не отражало общественных предпочтений? И не подобным ли образом поступают западные демократии, прославляя деятелей искусства и спорта знаками государственного внимания типа орденов Британской империи и Почетного легиона? Но в той же Британии никому не втемяшется в голову на этом или подобном основании взять под подозрение сэра Бобби Чарльтона и попрекать его недавно скончавшимся Джорджем Бестом – безусловным талантом со скандальной репутацией.

Лев Яшин не дал ни малейшего повода, ни даже зацепки для пересмотра общественных оценок, а тем более для издевок («партийный вратарь»). Но, видно, глубоко права была Наталья Гундарева, как-то сказавшая, что «нет талантливых людей, которые не имели бы недоброжелателей». И такие вот недобросовестные интерпретаторы живой, еще пульсирующей футбольной истории, не забывая дежурно расшаркиваться перед Яшиным (иначе вовсе откажутся понимать), сыплют упреками, развенчивают за «партийное обожание», пытаются умалять достижения. Особенно обидно, что среди них встречаются свои же коллеги – вратари, списывающие собственную мифическую недооцененность на чрезмерные симпатии к Яшину сверху, а не на очевидный проигрыш ему в классе игры.

Затеял в 90-х годах эту мышиную возню ради запоздалой и оголтелой саморекламы Владимир Маслаченко, снедаемый желанием называться конкурентом, а не всего лишь дублером Яшина и эту свою претензию не постенявшийся озвучить. Безнадежного претендента на такую честь вовсе не смущает, что из 12 лет их параллельного пребывания в большом футболе он лишь один-два года пытался составить конкуренцию основному вратарю сборной страны, да и то, когда Яшин испытывал проблемы со здоровьем. Целые пять сезонов полировал скамейку запасных сборной, да так и не сумел его вытеснить. Вот почему иначе как дублером Яшина, увы, не воспринимается. Правда, потянул за собой еще одного охотника выбраться из-за его широкой спины.

Честно говоря, я был немного удивлен, что примкнул к тезису о катапультировании «одного из равных» другой его дублер – Борис Разинский. Вхожий в дом Яшина, подававший себя его другом, обычно находивший для Льва Ивановича только теплые слова, да и в этом прискорбном случае сказавший их немало, он тем не менее подхватил ложную версию о равноценности группы сильных советских вратарей, из которых то влиятельные силы искусственно выпячивали, то обстоятельства выделяли лишь одного счастливца.

«Он был и остается нашим лидером, правофланговым в длинном строю стражей футбольных ворот», – писал Разинский в автобиографической книжке «Футбол и судьба» (1996). В интервью еженедельнику «Футбол» (2003) заявил: «Я горд и счастлив, что близко знал великого Яшина, дружил с ним многие годы. Не припомню, чтобы Лев сыграл плохо. Я даже иногда по-доброму завидовал ему, его стабильности, надежности». Заметим про себя, что время, когда все это произносилось, уже не нуждалось в перехлестах, таких, как якобы выпавшие из памяти случаи действительно плохой игры Яшина.