Читать книгу "Как ненасилие защищает государство - Питер Гелдерлоос"

88 Gilbert, «No Surrender», 23.

89 Abu-Jamal, «We Want Freedom», 76.

90 Белинда Робнетт указывает, что радикализация ранее ненасильственных групп, таких как SNCC, и принятие ими идеологии власти чёрных, «привели к прекращению пожертвований от либеральных спонсоров (вероятно, в основном белых)». Эта потеря основного финансирования способствовала падению организации (Robnett, «How Long?», 184–186). Робнетт тем не менее уравнивает отказ от ненасилия с мачизмом. Демонстрируя свой академический статус (профессор социологии в системе Университета Калифорнии), она размывает черту между оплаченными ФБР провокаторами, проповедовавшими в движении сексизм (например, Роном Каренгой), и легитимными активистами, отстаивавшими радикализацию, а также другими легитимными активистами, которые действительно путали воинственность с мачизмом. Она также упоминает, что Анджела Дэвис жаловалась на обвинения со стороны чёрных воинствующих националистов в том, что она «делает мужскую работу» (Robnett, «How Long?», 183), но забывает упомянуть, что Дэвис была крайне влиятельна в отстаивании вооружённой борьбы. Робнетт также, похоже, забыла упомянуть, насколько сложна ситуация, когда группы с такой радикальной повесткой дня, как расовое равенство, не имеют финансовой независимости и вынуждены опираться на поддержку федерального правительства и белых спонсоров.

III. Ненасилие этатично

Говоря прямо, ненасилие обеспечивает монополию государства на насилие. Государства — централизованные бюрократии, защищающие капитализм, охраняющие строй, основанный на превосходстве белых и патриархате, и претворяющие в жизнь империалистическую экспансию, — существуют за счёт присвоения им роли единственного легитимного поставщика грубой силы на своей территории. Любая борьба с угнетением делает конфликт с государством неизбежным. Пацифисты выполняют работу государства, заранее успокаивая оппозицию.91 Государства, со своей стороны, подавляют воинственный подход внутри оппозиции и поощряют пассивность.

Некоторые пацифисты прикрывают эти отношения, заявляя, что правительство было бы счастливо, если бы они отказались от своей мирной доктрины и предались насилию, что правительство даже поощряет насилие со стороны оппозиции и что многие активисты, ратующие за насилие, на самом деле, правительственные провокаторы.92 Поэтому, уверяют они, именно воинственные активисты играют на руку государству. Хотя в некоторых случаях правительство США действительно использовало внедрённых агентов, чтобы побудить группы сопротивления тайно хранить оружие или планировать насильственные действия (например, в случае с «Молли Магвайрс» 93 и с попыткой захвата здания суда Джонатаном Джексоном 94), нужно сделать принципиальное различие. Правительство поощряет насилие только тогда, когда уверено, что насилие удастся сдержать и оно не выйдет из-под контроля. В конечном счёте, провокация группы вооружённого сопротивления на преждевременные действия или завлечение её в ловушку лишает её потенциала насилия, гарантируя её членам пожизненные сроки или позволяя властям обойти судебный процесс и убить радикалов, не допуская до суда. В большинстве же случаев, власти умиротворяют население и отговаривают его от насильственного восстания.

Мемориал «Молли Магвайрс», штат Пенсильвания, США.

Этому есть очевидная причина. Вопреки безосновательным заявлениям пацифистов, будто, отказываясь от полного разнообразия тактик, они якобы получают некую особенную силу, правительства повсеместно понимают, что ничем не сдержанный революционный активизм гораздо больше угрожает изменить распределение власти в обществе. Хотя государство всегда оставляет за собой право репрессировать всех, кого захочет, современные «демократические» правительства относятся к ненасильственным социальным движениям с революционными целями скорее как к потенциальной, чем как к реальной угрозе. Они шпионят за такими движениями, чтобы быть в курсе их развития, используя метод «кнута и пряника», чтобы направить их в полностью мирное, легальное и неэффективное русло. Ненасильственные группы могут подвергаться избиениям, но не становятся мишенью для уничтожения (разве что со стороны регрессивных правительств, а также режимов, находящихся в шатком положении, угрожающем их стабильности).

С другой стороны, государство относится к воинственным группам (тем самым, которые пацифисты находят неэффективными) как к действительной угрозе и пытается нейтрализовать их тщательно организованными карательными операциями из арсенала гражданских войн. Сотни профсоюзных деятелей, анархистов, коммунистов и вооружённых крестьян были убиты в антикапиталистической борьбе конца XIX — начала XX вв. Во время освободительной борьбы последнего поколения поддержанные ФБР вооружённые формирования убили шестьдесят активистов и сторонников «Движения американских индейцев» только в резервации Пайн-Ридж, при этом ФБР, местная полиция и платные агенты убили десятки членов «Партии чёрных пантер», «Республики Новая Африка», «Чёрной армии освобождения» и других групп.95

В эпоху «Контрразведывательной програмы» (COINTELPRO) для инфильтрации и уничтожения вооружённых революционных организаций были мобилизованы огромные ресурсы. Любой намёк на организацию насильственной борьбы со стороны пуэрториканцев и других народов, колонизованных США, по-прежнему влечёт за собой жестокие репрессии. До 11 сентября ФБР называло саботажников и поджигателей из «Фронта освобождения Земли» (ELF) и «Фронта освобождения животных» (ALF) величайшими внутренними террористическими угрозами, несмотря на то, что обе эти группы убили ровно ноль человек. Даже после взрывов самолётов, направленных на Всемирный торговый центр и Пентагон, ELF и ALF остались приоритетными целями для правительственных репрессий. Это видно из арестов более дюжины лиц, которым вменяют членство в ELF/ALF, согласия многих из них стать доносчиками после того, как один из них умер от подозрительного самоубийства, а остальным угрожали пожизненными сроками, и ареста нескольких членов другой группы борцов за права животных за их агрессивный бойкот компании, прибегающей к вивисекции, — что правительство назвало «терроризмом в отношении животноводческой отрасли».96 И, когда левое движение было шокировано тем, что полиция и военные шпионили за мирными группами, гораздо меньшее внимание было уделено продолжающимся репрессиям правительства по отношению к освободительному движению пуэрториканцев, включая убийство ФБР лидера «Мачетерос» Филиберто Охедо Риоса.97

Но необязательно судить о мнениях и приоритетах государственного аппарата безопасности по действиям его агентов. Можно положиться на их собственные слова. Документы ФБР по «COINTELPRO», ставшие достоянием гласности только потому, что некоторые активисты в 1971 г. проникли в офис ФБР в Пенсильвании и украли их, ясно показывают, что приоритетной целью ФБР является сохранение пассивности возможных революционеров. В число пяти целей, поставленных в отношении чёрных националистов и групп освободительной борьбы в 1960-е гг., ФБР включает следующую:

«Предотвращать насилие со стороны чёрных националистических групп. Это представляет особую важность и, безусловно, является целью нашей разведывательной деятельности; это также должно быть целью контрразведывательной программы (в терминологии документа данная фраза относится к конкретной операции, одной из тех, что проводились тысячами, а не к общей программе). Контрразведывательная работа должна дать возможность установления и нейтрализации потенциальных нарушителей общественного порядка до того, как они осуществят свой потенциал насилия».98