Читать книгу "Ложь. Почему говорить правду всегда лучше - Сэм Харрис"

Однако я допускаю, что «разоблачительное» интервью приемлемо, к примеру, когда политик выражает мнение или демонстрирует привычки, о которых избиратели должны быть осведомлены. Но если цель интервью – объективно изложить информацию и идеи, то желание подловить интервьюируемого на каких-то глупостях просто абсурдно. Самые провокационные свои заявления я делал в письменной форме и готов отстаивать их до конца. Тем не менее некоторые журналисты вели себя так, словно «поймали» меня, когда я утверждал, что ислам – кошмарная религия, что ее основные ценности уничижительны и идиотичны и что даже самые мудрые ее принципы в подметки не годятся джайнизму. Потом журналисты крайне неохотно упоминали такую деталь, что говорил я об исламе и джайнизме как доктринах, а не о мусульманах и джайнах как людях. Но проявляли недюжинное упорство в желании напечатать изначальную версию провокационного заявления.

Вероятно, кто-то выразит обеспокоенность тем, что подобные жалобы возлагают тяжкое бремя на печатную журналистику, поскольку в ходе радио– или телеинтервью (особенно в прямом эфире) человек не может «переделать» высказанные фразы. Но такое возражение не учитывает важных различий между средствами массовой информации. Только в печатном формате журналист распоряжается вашим многочасовым диалогом по собственному усмотрению. С точки зрения интервьюируемого, в результате его слова чудовищно искажаются – случайно или намеренно. А теперь вспомним радио и телевидение, где большинство интервью не редактируется и выступающему, сколько бы ему ни отводилось времени – пять минут или пятьдесят, – позволено говорить все, что вздумается, без последующих корректировок. Практически никогда интервьюируемый не обнаруживает с удивлением, что его слова чудовищным образом исковеркали.

Я долго распинался, но боюсь, так и не дам однозначного ответа на ваш вопрос. Необходимо ли журналисту перед тем, как включить диктофон, знакомить каждого интервьюируемого с тезисом Малкольм? Вероятно, нет. Но мне кажется, этический момент состоит в том, чтобы передать истинные убеждения интервьюируемого. А еще – предоставить ему разумную возможность прояснить свои высказывания, которые изначально могли быть неудачно сформулированы или неверно истолкованы. Подобная щедрость тем не менее не исключает сенсационных статей и разрушенных карьер. Многие интервьюируемые, едва у них развязывается язык, прилагают все усилия, чтобы не «завязывать» его обратно.

6. Я родился и вырос в Соединенных Штатах, но последние 20 лет живу в Японии. В этой стране ложь считается формой искусства. «Хоннэ» – японское понятие, обозначающее истинные мысли человека. А «татэмаэ», напротив, мнение или мысль, которые вы озвучиваете, когда говорить правду неудобно или невыгодно. Люди здесь двуличные и легко переключаются с одной своей роли на другую; иное положение вещей воспринимается окружающими как социально неуместное. Как вам, наверное, известно, японская этика – ситуационная, то есть нормы поведения очень меняются в зависимости от обстоятельств. К тому же такие качества, как честность, прямота, открытость и ответственность, ценятся здесь гораздо меньше, чем в США, и могут даже иметь совершенно иное значение. Я согласен с принципами, изложенными вами в книге «Ложь», но мне неясно, следует ли, по вашему мнению, учитывать культурные особенности? По крайней мере в Японии желание начать «честную» жизнь не ограничилось бы корректировкой личных этических норм. Для этого пришлось бы в корне поменять целую культуру.

Однажды в Индии я сел на автобус, чтобы доехать до города Халдвани. При посадке я уточнил у водителя, действительно ли мы направляемся в Халдвани. Тот заверил меня в этом и даже продал билет. Через два часа я заволновался, поскольку мне говорили, что дорога займет не более часа. Я поинтересовался у пассажиров, действительно ли мы едем в Халдвани, и те уверили меня, что так и есть. Еще через час до меня дошло, что я ошибся автобусом. Позднее я узнал, что в этой части Индии считается грубым опровергать чьи-либо озвученные убеждения. Очевидно, эти вежливые люди не желали обидеть меня информацией о том, что я выбрал неверный транспорт. Мне трудно относиться к этой культурной норме как к чему-то, что способствует благополучию человечества.

Вполне допускаю, что в некоторых культурах намерение говорить правду может быть обречено на неудачу. Однако, как мне кажется, отношение культуры к вопросам честности и лжи во многом определяет психологическую дистанцию между личностью и остальным обществом, а также между другом и незнакомцем. Учитывая, что близость, доверие и общий подход к этике способствуют сокращению этих дистанций, я считаю обязательным существование универсальных норм. Для одних культур в отличие от других характерны подозрительность и отсутствие сотрудничества. В некоторых культурах репутация ценится гораздо выше взаимопонимания. До сих пор остается открытым вопрос, как подобрать единый знаменатель честности для всех культур, но готов утверждать, что добродетель честности – это нечто большее, чем проявление западного провинциализма. Впрочем, допускаю, что все сказанное не особо объясняет, как следует вести себя в обществе, где честность не является нормой.

7. Как насчет вечеринок-сюрпризов?

Как человек, который присутствовал на многих вечеринках-сюрпризах других и для которого устраивались такие замечательные вечеринки, я думаю, что удовольствие, полученное от них, не стоит лжи, которой мы за них расплачиваемся. Даже если мероприятие прошло без сучка и задоринки, виновник торжества будет помнить: друзья и родственники успешно его обманывали. Это спорный подарок. Вы действительно хотите узнать, что близкие, любимые люди, которым вы доверяете, в состояние лгать вам в лицо? Вы действительно хотите преподать такой урок кому-то еще?

Как быть? Можно устроить «сюрпризную» вечеринку, не делая сюрприза из самого мероприятия: то есть предупредить человека о готовящемся празднике, но не сообщать никаких подробностей. Тогда он будет знать, что не нужно задавать вопросов. «Закрой рот и прыгай в машину» звучит совсем не так, как «Сюрприз!», но доставляет не меньшее удовольствие. Я знаю людей, которые похищали своих жен и мужей и отвозили их в аэропорт вместе с упакованными чемоданами. Даже если подробности полета трудно сохранить в секрете, можно окружить тайной саму поездку. Пусть ваш супруг знает, что его везут в Сан-Франциско. Зато он очень удивится, обнаружив, что вы планируете нырять с большими белыми акулами на Фараллоновых островах.

8. Что следует делать после того, как ты уже солгал или утаил правду? Что, если ты изменил жене? Предположим, ты понимаешь, что совершил ошибку и такое больше не повторится. Вы бы посоветовали сказать в такой ситуации правду? Но ведь это причинит боль тебе самому, жене, детям, замужней женщине, с которой ты крутил роман, ее мужу и детям. Возможно, из-за этой правды разрушатся две семьи. Или следует сохранить все в тайне и страдать от чувства вины самому, но защитить от правды всех остальных?

На этот вопрос очень сложно ответить общими словами. Одно из преимуществ принципиальной честности как раз и состоит в том, что человек не оказывается заложником подобных ситуаций. Если вы знаете, что не можете солгать, то внебрачные связи просто не могут появиться в вашей жизни. Или же связь на стороне означает, что вы готовы к новым серьезным отношениям и ко всем последствиям этого романа вплоть до развода. Запутавшемуся в измене человеку никогда не поздно начать честную жизнь. Но, учитывая богатую историю обмана, бывает трудно понять, как перевернуть старую страницу жизни, не причинив себе и окружающим дальнейшего вреда.