Читать книгу "Дерево ангелов - Пенни Самнер"

Все в зале пялились на нее, все до единого. Молодые женщины — бывшие Катины подруги, когда-то с удовольствием приезжавшие со своими матерями к ним в гости, — и те косились на нее. Ее жалели и презирали. Ведь она видела голого мужчину, она держала в руках его обритую голову. Хуже того, кричало все ее существо, — она обещала ему жизнь и обманула его. У Нины защипало глаза, то ли от жалости к скрипичному мастеру, то ли от жалости к себе. При первой же возможности она незаметно отошла в угол. Глядя на цыганский оркестр, она заставила себя думать о чем-нибудь другом. Взять хотя бы того цыгана-скрипача… Быть может, его скрипку делал покойный скрипичный мастер. Как ни странно, эта мысль показалась отрадной, будто встреча со старым другом. Нина встретилась глазами со скрипачом, и тот чуть пожал плечами, как бы говоря: не обращай внимания на этих людей.

— Нина! — Тетя Лена схватила ее за запястье. — Вот где ты прячешься! Идем. — В отдалении стоял рыжеволосый англичанин, которого она недавно видела. — Кое-кто хочет с тобой познакомиться.

Тетя Лена ни словом не обмолвилась о горбе или хромоте, но Нина почему-то ожидала чего-то в этом роде. Что еще могло бы помешать двадцативосьмилетнему англичанину с достатком найти себе жену? Значит, он страдает каким-то изъяном.

— Мисс Карсавина…

Ричард Трулав поклонился ей, и, должно быть, она все-таки спохватилась и ответила на его приветствие книксеном, потому что в следующий миг он уже вел ее танцевать. Он положил ладонь ей на талию, и они закружились в вальсе. Ричард Трулав был одним из самых высоких мужчин в зале, так что ему пришлось наклониться к ее уху, чтобы прошептать:

— Вы очень хорошо танцуете, я не мог не заметить этого во время кадрили.

— Мне давали уроки, — смущенно отвечала Нина. — И мы с Катей, моей сестрой, часто танцевали на веранде.

— Я тоже учился танцевать со своей сестрой Анной на лужайке в Челтнеме.

Нина заглянула ему в лицо — глаза у него были карие. И добрые.

За танцами последовали комнатные игры — викторины, шарады, фанты, — а потом они с мистером Трулавом сидели бок о бок за ужином. Он спросил о ее гувернантке-англичанке, и Нина так описала мисс Бренчли, что он фыркнул от смеха и признался, что этот словесный портрет — точь-в-точь его собственная гувернантка мисс Ньютон.

Он поспрашивал о Кате, не входя, однако, в подробности: наверное, тетя Лена уже рассказала ему кое-что об их семье и о ее жизни в поместье. Затем объяснил, что приехал в Россию по делам.

— Я служу в компании, расположенной в Брайтоне. Мы занимаемся металлами. С металлами чего только не бывает. К примеру, в Лондоне я познакомился с одной пожилой дамой, известной благотворительницей, вдовой американского предпринимателя, который сделал свое состояние с помощью одной простой, но блестящей идеи, которая осенила его, когда он был еще совсем молодым человеком. В то время торговым судам, ходившим из Европы в Нью-Йорк, приходилось закупать балласт для обратного путешествия. Молодой человек услышал, как кто-то упомянул об этом на званом ужине. Наутро он помчался на пристань, чтобы убедиться, верно ли то, что он слышал на вечеринке. И действительно, все оказалось именно так. Он взял ссуду и купил медный рудник, а потом предложил капитанам кораблей загружать свои пустые трюмы медью. Купцам не нужно было платить за балласт, а ему не нужно было платить за перевозку. — Англичанин ласково улыбнулся ей. — Изумительно, правда? Придумать что-то настолько простое.

За столом на Нину косились и кидали многозначительные, а иногда и злобные взгляды. Но улыбка англичанина как бы говорила: не обращай внимания, пускай себе пялятся, почему это должно нас волновать? Он застенчив, подумала Нина, и ему приходится перебарывать свою стеснительность. В душе ее забрезжило какое-то смутное чувство — надежда? В конце вечера он попросил позволения заглянуть утром, и она ответила, что будет очень рада.

Когда она сидела перед туалетным столиком, готовясь ко сну, вошла тетя.

— Ну, как он тебе?

— По-моему, хороший человек.

— Да, я тоже так думаю.

Но могла бы она полюбить его? Нинины пальцы безуспешно боролись с замочком жемчужно-кораллового ожерелья. Тетя подошла к ней и осторожно расстегнула ожерелье. — Ты хочешь что-то спросить?

— Много нужно времени, чтобы понять, сможешь ли ты полюбить человека?

Елена положила ожерелье на туалетный столик и принялась вынимать шпильки из Нининых волос.

— Уважение, восхищение — вот на чем должен зиждиться брак. Ты сама сказала, что он тебе нравится. Как тебе кажется, могла бы ты его уважать?

Нина вспомнила его рассказ о кораблях и меди.

— Думаю, да.

— Вот видишь. Что ж до любви, то она бывает разной… — Она взяла щетку для волос. — Нина, не путай любовь с влюбленностью. Тот, кто влюблен, может завтра разлюбить. А любовь, основанная на уважении, крепка и постоянна. — Она провела пальцами по Нининой щеке и весело сказала: — Уверяю тебя, мистер Трулав вовсе не ожидает, что ты в него влюбишься, более того — он даже не желает этого.

Нина пролежала без сна не один час. Почему Ричард Трулав не ждет от девушки, чтобы она влюбилась в него? Может быть, он обжегся, пережил разочарование? Но дело было не только в любви — другой проблемой был секс. Она уже знала — муж, может, и не станет ожидать от жены любви, но чего он уж точно от нее потребует, так это исполнения супружеских обязанностей. Для Нины, выросшей в деревне, рядом с фермой, секс не был загадкой. Они с Катей частенько наблюдали за кошками, живущими на скотном дворе, и смеялись, глядя, как кот неуклюже слезает с кошки и как она бешено фыркает и шипит на него.

По скабрезным шуточкам, из которых наполовину состояла бабская болтовня на кухне, было ясно, что женщины не всегда получают от секса удовольствие, которого ожидают. Маме-то было хорошо с папой — Нина это знала, потому что однажды случайно подслушала. Это было года четыре назад, когда выдалось особенно жаркое лето. Ей снилось что-то страшное, она беспокойно металась под колючим одеялом и в конце концов проснулась, встала и пошла искать Дарью. В швейной комнате экономки не оказалось, и Нина направилась к спальне родителей. Мама всегда ложилась раньше папы, и Нина уже собиралась постучать в дверь, как вдруг услышала папин голос и мамины тихие стоны. Это были стоны наслаждения, и они делались все громче, пока в конце концов мама не выкрикнула слова, которых Нина никогда от нее не слышала. Она еще постояла у двери, а затем на цыпочках ушла.

Она знала, чем занимались в спальне родители: в начале лета она видела, как новая судомойка и ее возлюбленный милуются на веранде. Как-то вечером она зашла в Катину спальню — свет в комнате был потушен, а у окна вырисовывался темный силуэт сестры.

— Тсс… — Катя поманила ее. — Они опять там.

Выглянув из-за ставня, Нина увидела судомойку и сидящего с ней мужчину.

— Я наблюдаю за ними каждую ночь, — прошептала Катя. — Сперва она не давала ему делать это, но теперь позволяет.