Читать книгу "На край света - Джулия Тиммон"

Беру ее за руку и решительно устремляюсь в сторону компании, где, потягивая шампанское и молча глядя в пустоту, стоят Бобби и Сара. Она замечает нас первой, и на ее лице отражается легкий испуг. Широко улыбаюсь, показывая всем своим видом, что мы идем к ним с миром.

— Как отдыхается? — восклицаю я бодрым голосом. Черт! Я ведь собственными глазами видела, что их отдых далеко не безоблачный.

Бобби кашляет.

— Хорошо.

— Можно вас на минутку?

Бобби и Сара переглядываются, а Хэлли вся напрягается — я чувствую, потому что до сих пор не выпускаю ее руку.

— Мы не задержим вас, — обещаю я.

Бобби кивает и обнимает Сару. В это мгновение мою грудь наполняет жалость к ним обоим. Два человека с непростыми судьбами вдруг нашли друг друга и хотят наконец порадоваться жизни, но им то ли из неверия в любовь, то ли из зависти не позволяют спокойно наслаждаться светлым чувством.

Мы останавливаемся у столика с канапе. Я снова всем улыбаюсь и бросаю на Хэлли быстрый взгляд. Она вся красная и явно страшно волнуется. Молчание затягивается. В ту минуту, когда я уже с ужасом думаю, что она вообще ничего не скажет, Хэлли набирает полную грудь воздуха и, глядя прямо Саре в глаза, сбивчиво произносит:

— Я… гм… мне, наверное, не следовало так тебе грубить. То есть… не наверное, а просто… не следовало. Но я думала… — Она шумно вздыхает и опускает глаза. — Я, по-видимому, ошибалась… и…

Сцена до того трогательная, что у Сары — да и у меня — на глазах выступают слезы. Она берет нас обеих за руки и ласково, даже с сочувствием смотрит на Хэлли.

— Ничего не объясняй. Я все понимаю.

Хэлли что-то хочет добавить, но передумывает и с несчастным видом лишь кивает.

— У Хэлли сегодня… не обычный день, — не слишком удачно пытаюсь я помочь сестре. — Она очень волнуется перед… одним событием.

Сара улыбается и пожимает нам руки. На ее лице отражается облегчение. Даже Бобби, до этой минуты задумчивый и чем-то озабоченный, смотрит на нас с Хэлли, улыбаясь глазами.

— Я рада, что вы подошли, девочки, — просто говорит Сара. — А то на душе было как-то… В общем, вы молодцы!

— Если хочешь, называй меня Хэл, — вдруг произносит Хэлли. — Я ведь это так, из вредности. — Ее губы растягиваются в улыбке озорного ребенка.

Сара смеется.

С мамой и папой объясниться выходит еще проще. Хэлли, пользуясь тем, что от них как раз отходит один папин друг с женой, приближается к родителям сзади, обнимает обоих за плечи и шепчет, выпятив губы:

— Глупая я у вас, да?

— Не болтай ерунды, — говорит мама. Она обижаться попросту не умеет.

Папа смотрит на дочь со всей строгостью.

— Я, конечно, в каком-то смысле могу тебя понять…

Мама укоризненно качает головой, но при этом улыбается.

— Да что ж тут понимать? Любить надо друг друга без каких бы то ни было условий!

— …но ведь нельзя настолько грубо, — договаривает отец, мягко опуская руку на плечо мамы и без слов прося ее помолчать. — Признаться, я…

Мне на ум приходит пугающая мысль: сейчас он заведется с наставлениями и Даррен найдет себе другую собеседницу. Если, конечно, уже не нашел. И если не приехала его жена. Та, рыженькая.

Подхожу к родителям, становлюсь прямо перед ними и поднимаю руки.

— Неприятность с Сарой мы благополучно уладили.

Отец изгибает полуседую бровь.

— Вот как?

Хэлли, утыкаясь ему в плечо подбородком и глядя на него с хитроватой улыбкой, кивает.

— Кстати, она действительно как будто… ничего. Может, зря я была так против их свадьбы?

Ходим по залу в поисках Раффнера, время от времени здороваясь со знакомыми, в основном папиными. Я думаю о том, что и Хэлли, несмотря на странное увлечение пустыми журналами и безмозглым щеголем, превратившимся в низкопробного красавца, далеко не так плоха, как может показаться. Представлять ее в объятиях Раффнера мне невыносимо, но теперь никуда не денешься. Надеяться остается лишь на то, что, увидев его наяву, она убедится в моей правоте и выбросит из головы свою бредовую идею.

— Вот он! — громко шепчет она, вцепляясь в мою руку и резко останавливаясь.

Поворачиваю голову. Раффнер стоит в окружении девиц с густо накрашенными глупыми глазами и, извиваясь своим загорелым телом (его рубашка расстегнута почти наполовину, и взорам всех заинтересованных представлена лысая украшенная татуировкой грудь), о чем-то рассказывает.

Останавливаюсь. Меня передергивает. Нет, честное слово! Этот болван не имеет права находиться рядом с моей сестрой и единственный вечер!

Хэлли дергает меня за руку.

— Ну пошли!

— Может, все же передумаешь, Хэлли? — с мольбой спрашиваю я. — Ты только посмотри на них!

— Их я не вижу, — говорит она. — Вижу его одного.

— Тебя не смущает то, что вокруг него столько женщин? — прибегаю я к последней уловке. — Неужели ты хочешь стать одной из сотни?

— Я хочу стать одной-единственной, — отрезает Хэлли, начиная злиться. — Пойдем, а то он и отсюда исчезнет! Может, умчится куда-нибудь в клуб — и тогда не видать мне его как собственных ушей!

Скрепя сердце иду к Раффнеру.

— Привет, Дэниел! — Проклятье! Сейчас придется лгать и ломать комедию, но другого выхода нет. — Не ожидала тебя здесь увидеть!

Раффнер умолкает и пару мгновений всматривается в меня, не опуская рук, которыми он что-то изображал в воздухе.

— А-а! Хома?

Хомой одноклассники окрестили меня, когда я обзавелась хомячком и воспылала к нему такой пламенной любовью, что на переменах только о нем и трещала. Нам с Дарреном купили хомяков в один день, в одном магазине. И умерли они примерно в одно и то же время. Года через два.

— Меня давным-давно никто не называл Хомой, — с улыбкой говорю я.

Раффнер опускает руки и обводит меня оценивающим взглядом.

— Неудивительно, — заключает он. — На хомяка ты совсем не похожа. — Скорее напоминаешь… гм… лань? Или как их там?

Девицы, точно по команде, поворачивают головы и тоже окидывают меня взглядами, в которых так и светится: он наш! Мне настолько противна вся эта сцена, что я спешу покончить с возложенным на меня неприятным заданием. Смотрю на Хэлли, лицо которой так и светится. Господи!

— Кстати! Это моя сестренка, Хэлли. Вы случайно не знакомы?

Взгляды Хэлли и Дэниела встречаются. Ее щеки заливаются румянцем, а грудь приподнимается. Он же, прекрасно видя ее восторг, как мне кажется, уже отводит ей место хорошенькой игрушки, на которой не стоит задерживать внимания.