Читать книгу "Сущий дьявол - Данелла Хармон"

— Вот бы нам смыться отсюда, как это сделал Коннор!

— Он вернется за нами, Тоби. Он нас не бросит, обещаю тебе. Но в нужную минуту необходимо быть готовыми.

Тоби примолк, думая о храбром симпатичном кузене, который даже в этих каторжных условиях умел развеселить людей. Именно Коннор научил его, как можно подружиться с крысами. Именно Коннор мог, зажимая нос, есть зараженный долгоносиком хлеб, шутя при этом, что ест «добавочное мясо». Именно Коннор заплатил баснословную сумму в сорок четыре шиллинга в месяц, чтобы все они могли читать «Стейсмен» и быть в курсе новостей. Именно Коннор поддерживал их дух рассказами и воспоминаниями о доме — побуждал думать о будущем.

Тоби сгреб червей и бросил в маленькое ведерко. Когда-то он не мог даже прикоснуться к этой нечисти. Сейчас вид червей больше не ввергал его в ужас, хотя пока еще он не научился есть хлеб с этими тварями. Коннор… Тоби любил своего прагматичного, уравновешенного брата, однако он скучал по кузену. Жизнь стала совсем тоскливой после того, как Коннор совершил побег — из немногих счастливчиков. Как-то ночью, примерно месяц назад, как раз перед приходом на судно нового капитана, один из заключенных одолел охранника и прыгнул за борт. По нему открыли огонь из мушкетов. На следующее утро его тело было обнаружено в той части моря, которая обнажается при отливе. Там его застал прилив, и несчастный утонул. Коннор и Натан пытались сделать так, чтобы Тоби не видел утонувшего беглеца, однако по приказу лейтенанта Редли всех заключенных заставили пройти по палубе и взглянуть на несчастного. Вороны клевали мертвое тело, и Тоби вырвало при виде этого зрелища. Труп не трогали в течение двух дней, только после петиции нескольких заключенных капитан разрешил похоронить бедолагу на берегу.

Это оказалось последним деянием капитана, потому что по возвращении похоронной команды на судне вспыхнул мятеж заключенных, возмущенных столь кощунственным обращением с мертвым. Завязалась потасовка, и один из французов убил капитана ножом в спину.

Новый командир, лорд Морнингхолл, принял плавучую тюрьму неделю спустя.

Тоби ножом пошевелил копошащихся червей, образовав из них большую букву «С». В пяти футах от него приподняла нос крыса, которую Коннор окрестил Полли, и направилась к забракованному Тоби мясу.

— А что, Черный Волк собирается освободить нас? — спросил он.

— Черный Волк не успокоится, пока либо его самого не поймают, либо пока на этом судне не останется ни одного заключенного. Зажги снова фитиль. Видишь, постоянно гаснет в этой сырости.

Тоби отложил нож и зажег фитилек. Затем, завернувшись в обрывки грязной, заскорузлой одежды, он прижался к осклизлой стенке. Натан оглянулся на брата и раздраженно сказал:

— Ешь, Тоби. Ради Бога, ешь.

— Я не могу. Это не могу.

Натан закрыл глаза, вознося про себя молитву. Уборка на верхней палубе внезапно прекратилась. Он перестал пилить, боясь, что шум могут услышать.

— Если Морнингхолл обнаружит, что ты делаешь, он посадит тебя в карцер, Натан, — прошептал мальчик, наблюдая за тем, как старший брат сунул в отверстие палец и выгреб оттуда опилки. — Ты ведь не хочешь опять провести десять дней внизу, как тогда, когда посадили тебя и Коннора?

— Морнингхолл не намерен ничего обнаруживать. Ты видел его лицо? Меня больше беспокоит Редли, вот это настоящий сукин сын.

Наверху уборка возобновилась, там теперь не только скребли, но и поливали палубу водой. Натан снова наклонился к отверстию.

— Я уже могу просунуть два пальца, Тоби. К концу недели мы сможем обмазаться жиром и выскользнуть отсюда.

— Я не смогу переплыть это расстояние, Натан. Ты плыви сам.

— Я никуда не поплыву без тебя, и ты это прекрасно знаешь.

— Я дождусь, пока стану сильнее, и тогда тоже смогу поплыть.

— Ты не станешь сильнее, если не будешь есть.

— Я не могу это есть, — с горечью прошептал мальчик. — И поэтому мне придется ждать, пока придет Черный Волк и вызволит меня отсюда. — Он уткнулся носом в рваный рукав, чтобы не чувствовать зловония. По его щеке скатилась крупная слеза. Он молча наблюдал за тем, как улепетывала в угол крыса с его мясом.

Черви извивались на полу.

Какая разница! В темноте крысы и их отыщут.

В эту ночь Гвинет не смогла заснуть. Она лежала на просторной кровати, уставясь в потолок, слушала, как тикают часы. Она думала о Морнингхолле, о его дьявольски красивой фигуре и демоническом лице, о его руках, излучавших огонь, и губах, которые обожгли ее поцелуем. Она вздохнула и перевернулась на спину. Однако Гвинет снова видела перед собой его лицо, его руки. Измученная бессонницей, она поднялась, подошла к окну и, сев на обшитое бархатом кресло, стала смотреть на Портсмутскую бухту. Огни многочисленных кораблей, бросивших в ней якоря, сверкали, словно звезды в полуночном небе.

Она с ужасом подумала о том, что ей суждено увидеть, когда она завтра вновь посетит плавучую тюрьму. А в том, что она поднимется на борт «Суррея», сомнений не было: Ричард, брат Уильяма, нехотя дал ей на то разрешение, хотя транспортное управление не склонно было пускать кого бы то ни было на борт плавучих тюрем. Но она знала, как подойти к Ричарду, и полагала, что сможет справиться и с транспортным управлением.

Больше всего ее беспокоил и притягивал к себе лорд Морнингхолл.

А если быть честной — он пугал ее. Ибо никогда прежде она не испытывала подобного смятения чувств, как в тот момент, когда оказалась в его объятиях.

Гвинет рассеянно отвела в сторону упавшие на лоб волосы. Тиканье часов становилось все невыносимее и, кажется, способно было свести с ума. Гвинет сбросила с себя ночную рубашку, подошла к гардеробу и надела простенькое платье из голубого муслина, сверху накинула индигового цвета накидку, отороченную собольим мехом. Она не боялась выходить из дома одна: с ней были Матти и дамский пистолет, который подарил ей Уильям на ее двадцатилетие, что могло вполне оградить Гвинет от приставаний особо назойливых субъектов. Гвинет зарядила свое оружие, сунула его в ридикюль и, накинув темный плащ, осторожно двинулась к лестнице.

Матти, словно догадываясь о намерениях хозяйки, лежал у двери и помахивал хвостом. Гвинет нагнулась и потрепала пса по спине.

— Прогуляемся, Матти?

Пес мгновенно вскочил, отряхнулся, тряся ушами, — получилось очень громко. Соблюдая осторожность, чтобы не разбудить сестру, Гвинет прицепила поводок к ошейнику, отперла дверь и выскользнула в ночь.

Пропахший морем воздух был прохладным и бодрящим. В нем смешались запахи соли, водорослей и дыма из многочисленных труб. стоящих в бухте судов. Гвинет почувствовала озноб и подняла капюшон. Над головой шелестели на ветру листья каштана, высоко в небе среди серебристых облаков скользила луна, освещая каким-то восковым светом заборы вдоль улиц, отражаясь светлыми бликами в металлических поручнях, окнах домов и покрытых черепицей крышах. Улочка, по которой она шла, была узкая и пустынная; дома, казалось, доставали до неба. Где-то вдалеке залаяли собаки, и если бы Гвинет напрягла слух, она услышала бы голоса пьяных посетителей дешевых таверн, возвращающихся домой.