Читать книгу "В Plaz’e только девушки - Мила Бограш"

Языческая богиня встала, с непроницаемым лицом пошла к двери.

* * *

Мне не хочется вспоминать, как слесарь из Мумбая открыл дверь и ушел, как мы с Павлом сначала недоуменно разглядывали пустой номер – незастеленную кровать, разбросанные пляжные шмотки, чашку с прилипшими ко дну чаинками. Надеялись, что Ерема просто вышел и вот-вот вернется. Но на сердце было тоскливо, руки холодны и влажны, а лицо Павла бледно, значит, и мое тоже. Но нам хотелось еще немного потянуть, еще немного не поверить. Мы даже присели на диван, поглядывая на дверь. Потом вдруг встали и ушли. Я занесла в свой номер черепашку. Павел нетерпеливо ждал внизу. Мы обошли весь пляж. Еремы не было. Обошли и городские лавки, его никто не видел. Снова пляж. Мы играли в какие-то жуткие прятки с пропавшим другом. Ходили по замкнутому кругу. Мне постоянно казалось, что стоило нам уйти, как Ерема приходил на это место. И мы снова возвращались туда, где уже недавно были. Вернулись в его номер, а из номера к бассейну. Прошли по всей территории отеля. До реки. Там и увидели…

Почему мы сразу не пошли сюда? Не знаю… Мне даже в голову не приходило искать на берегу. Может быть, потому, что я в первый же день предупредила его – это река мертвых…

Ерему прибило к берегу, он зацепился тенниской за прибрежные кусты. « Смерть… была неожиданной и странной, как все дела, которые он вел. Но его гибель предстояло расследовать уже другим…» – некстати всплыли в памяти заключительные строки его последней книги.

Мы с Павлом стояли и растерянно смотрели на труп. Еремей лежал на зеленой траве в своих светлых льняных брюках, перепачканных тиной, в разорванной бежевой тенниске и одном ботинке… В его облике была какая-то странность, но я никак не могла собраться с мыслями, сообразить, в чем именно.

– Да… – тихо сказал Павел, – как ему предсказали, так и умер. Точно, «завтра».

– При чем здесь «завтра»?! – повернулась я к нему. – Я звонила в полночь – он был живее всех живых. Спать собирался.

– Однако не собрался, – возразил Павел, – он ушел ночью. Индийское время на три часа опережает наше, московское. Так что его не стало именно «завтра».

Рядом с трупом уже суетились служащие отеля, врачи, полицейские. Мы потрясенно смотрели, как нашего друга уложили на носилки, с головой укрыли простыней и погрузили в фургон ногами вперед.

Так закончился мой незадачливый отпуск. Оставшиеся три дня нас с Пашей таскали в полицию, снимали показания. Экспертиза определила – смерть Еремы наступила после часа ночи второго декабря по местному времени. Значит, еще первого по московскому.

Больше мы с Пашей не ходили на пляж и не часто общались. Я тупо лежала в номере, бесцельно «листала» телеканалы, машинально кормила черепашку. Выходила только на завтрак и ужин да иногда в интернет-кафе.

Судя по новостям, смерть Еремея Гребнева наделала много шума. Издательство срочно готовило выпуск собрания его сочинений. Сайты пестрели сообщениями: « На Гоа неожиданно умер известный российский писатель». Информация была краткой – причина смерти неясна, ведется расследование, в Индию вылетел российский следователь по особо важным делам.

Пятого декабря, возвращаясь с завтрака, я увидела знакомую коренастую фигуру и лысину, в которую засмотрелось солнце. Навстречу мне шел Вячеслав Иванович Рикемчук – собственной персоной.

– Вот, значит, где вы отдыхаете?

Он деловито огляделся вокруг. Судя по всему, знал, что встретит меня. Я тоже без удивления смотрела на него.

– Василиса Васильевна, – если он называл меня по имени-отчеству, значит, был при исполнении, – вам не надо объяснять, почему я здесь?

– Не надо… – подтвердила я.

– Вы, что же, отдыхали вместе с Гребневым?

– Нет, он позже приехал с приятелем. Несколько дней мы были все вместе.

– Приехал с приятелем? – оживился следователь. – Что за приятель?

– Я так поняла, что это его «раб»…

– Что значит, «раб»? – сдвинул брови Рикемчук. – Согласно параграфам сто двадцать седьмой статьи УК, незаконное лишение свободы, а также использование рабского труда предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от пяти до пятнадцати лет, – на память процитировал он УК, свою Книгу книг.

– Вячеслав Иванович, ну что вы, в самом деле, как хор старых большевиков, про мир голодных и рабов. Ереме ваш УК уже не указ… И вообще, это было добровольное рабство.

– Объясните! – потребовал дотошный Рикемчук.

– Приятель Еремы иногда писал за него детективы под псевдонимом Егор Крутов. Литературный «негр». Обычное дело…

– Ишь ты, – неодобрительно буркнул Рикемчук, видно, вспомнил свое неказистое творчество, а может, запоздало пожалел, что сам не обзавелся таким «негром».

– А здесь Еремей выдавал его за партнера, – добавила я.

– По литературе? – уточнил Рикемчук.

– По постели…

– Что значит, «выдавал»? – нахмурился следователь. – Зачем?

– Для скандала. Ему надо было все время подогревать к себе интерес.

– Ясно… – буркнул Рикемчук. От комментариев по поводу сомнительной славы покойника у него все-таки хватило ума воздержаться.

– Вячеслав Иванович, вам известна причина его смерти? – спросила я.

– Пока нет, – неохотно ответил он. – Знаю только, что никаких видимых внешних и внутренних повреждений на теле гражданина Гребнева не обнаружено. Ни ссадин, ни гематом, ни порезов, ни ушибов или разрывов внутренних органов.

– Зачем все же Еремей вышел среди ночи из своего номера и отчего-то вскорости умер? Отчего… – начала было я.

– Давайте так, Василиса, – перебил меня Рикемчук, – я сейчас загляну в местную полицию, а потом мы с вами встретимся и обстоятельно побеседуем.

– Не получится, Вячеслав Иванович…

– Что так?

– Я сегодня во второй половине дня уезжаю.

– Ну что ж. Тогда в Москве повидаемся. Счастливого полета.

Я опасливо покосилась на него. И мысленно перекрестилась: «Чур меня!» Его пожелания имели тенденцию сбываться с точностью до наоборот.

Чуть позже была еще одна встреча. Я проходила мимо бунгало, где остановился Еремей, и увидела Пашу с пожилой женщиной в черном. Поняла, что прилетела мать Еремея. Она должна была увезти тело сына на Родину. Я подошла, поздоровалась. Женщина посмотрела на меня непонимающе, но кивнула в ответ. Я протянула ей пятьсот долларов.

– Что это? – отпрянула она.

– Я занимала у Еремея деньги… – неловко объяснила я свой, наверное, неуместный сейчас жест. – Мы отдыхали вместе.

– Вот как… – Она посмотрела мимо меня и равнодушно спросила: – Как вас зовут?

– Василиса. Мы раньше работали с Еремеем в «Бизнесмене».