Читать книгу "Мой властелин - Вирджиния Браун"

— Сейчас не время сражаться с бледнолицыми. Их слишком много. Ты не забыл, что произошло с теми, кто вышел за пределы резервации, обозначенные бледнолицыми? — угрюмо проговорил Белый Орел.

— Они повели себя, как дураки, — ответил один из команчей. — Бледнолицые солдаты застигли их врасплох.

Белый Орел оглядел толпу, покачивая головой. Было очевидно, что большинству молодых воинов не терпелось поучаствовать в сражении.

— Умереть не стыдно, стыдно умирать с голоду и выполнять предписания бледнолицых. Вы этого хотите? Мужчина должен жить, как мужчина, а не как собака.

— Когда бледнолицый обращается с нами, как с очередным препятствием на своем пути, мы из воинов превращаемся в преступников. Давайте наберемся терпения и подождем, что будет.

— Что, еще одно нарушенное соглашение? Приходят охотники, убивают бизонов, бросают их туши в прерии, — раздался еще один гневный голос.

— Они не уважают Великого Духа, давшего нам бизонов для еды. Нарушают свои обещания. И наш долг — убивать тех, кто отбирает у нас то, что по праву принадлежит нам.

Ястреб молча наблюдал за тем, как Белый Орел проигрывает битву. Молодежь была готова драться.

— А как же насчет наших убитых воинов? — воскликнул высокий команчи, весь покрытый шрамами.

— Всего лишь две луны назад синие мундиры напали на охотившихся юношей. Юноши ничего не сделали, но их убили. Разве можно такое терпеть?

Ястреб и отец обменялись взглядами. Среди убитых юношей оказался единственный сын воина, покрытого шрамами. Он был совсем еще мальчиком. Его зарезали, как и остальных. По толпе прошел ропот.

От толпы отделился юноша и указал на Ястреба.

— Я бросаю тебе вызов, сын вождя, докажи свою мужественность, — произнес он.

Ястреб узнал его, когда юноша повернул лицо к свету. Esatai, Волчонок. Он не любил Ястреба и был против того, чтобы тот поселился в лагере. Однажды они дрались на длинных ножах, Ястреб ранил его и победил.

— Мы собираемся угнать много лошадей, присоединяйся к нам, если не боишься, — нагло заявил Волчонок.

Ястреб ответил не сразу. Он был отважен, а набеги волновали. Но он не любил, когда его загоняли в угол.

— Разве я не ездил рядом с тобой, когда мы сражались с шайеннами, сиу и апачи? — спросил он резко. — Я участвовал в нескольких сражениях, снял с врагов скальпы. Мои подвиги записаны на стенах моего жилища. И всем известно, что я не трус.

— Возможно, но я не видел, как ты сражаешься с бледнолицыми. Может, ты их боишься?

Атмосфера накалялась все больше и больше. Ястреб кожей ощущал ненависть Волчонка и ни слова не проронил в ответ.

— Ты, видимо, боишься, — усмехнулся Волчонок, некоторые его поддержали.

Лишь один человек отважился выступить в защиту Ястреба, его кузен Ohawasape, Желтый Медведь. Отважный воин. К Ястребу он относился с нескрываемым восхищением.

— Я слышу тявканье койота вместо волчьего воя, — рассерженно заявил Желтый Медведь. — У моего кузена много пони, а все жилище увешано скальпами. А это, несомненно, вызывает зависть.

Волчонок взглянул на него:

— У меня тоже много пони! И много скальпов….

— Скальпы у тебя серые, а твои пони не догонят и черепаху, не то, что бизона, — заметил Желтый Медведь.

В его прищуренных глазах была ярость, Волчонок шагнул вперед.

Ястреб поднял руку:

— Это мой бой, кузен, но спасибо на добром слове. — Он повернулся к Волчонку: — Итак, я принимаю твой вызов.

Волчонок в замешательстве переминался с ноги на ногу. У него до сих пор был шрам, шедший от уха до подбородка.

— Мы сразимся, — наконец проговорил он, — как только ты докажешь, что не боишься воевать. Не хочу марать руки о того, кто дрожит при мысли о схватке с врагом.

Ястреб плюнул, выражая презрение, и увидел, как покраснел Волчонок. Его голос напоминал рычание, а глаза сощурились, когда он заговорил:

— Я сражусь с тобой, когда мы вернемся. Шаман загрохотал тыквой, красные перья зашевелились в такт движению.

— Ты должен избавиться от бледнолицей женщины, — произнес он высоким тоненьким голоском. — Она навлечет на нас много бед, если останется в лагере.

Ястреб почувствовал на себе множество взглядов, но лицо его по-прежнему оставалось непроницаемым.

— Нет. Бледнолицая женщина моя. Она останется, пока не надоест мне.

Кто-то выкрикнул что-то в ответ, по толпе пробежал гневный ропот. Ястреб словно не слышал его.

Завтра он пойдет к Деборе и докажет ей, что она должна стать его женщиной.

Внутри типи царил мрак, хотя край неба на востоке посветлел. Дебора с унынием смотрела на пятна на одеялах. Она понятия не имела, что с ними делать и как объяснить их происхождение Подсолнуху.

К счастью, Подсолнух об этом знала и считала вполне естественным. Только в обществе, где прежде жила Дебора, женщины были вынуждены притворяться, что таких естественных функций организма не существует.

Девочка отвела Дебору в другое жилище. На краю деревни в дальнем конце лагеря, почти у гребня горы, находилась маленькая палатка, спрятанная под огромным выступом. Подсолнух повернулась и, смущаясь, взглянула на нее.

Дебора не поняла, что именно должна сказать или сделать. У входа на камнях, выложенных в форме круга, лежала черная обуглившаяся зола.

— Ikaru, — сказала Подсолнух, показывая Деборе, чтобы та вошла внутрь.

Та передернула плечами — из палатки доносился сильный резкий запах.

— Не понимаю, — начала она.

Подсолнух огорченно посмотрела на нее и махнула рукой. Потом жестами кое-как объяснила то, что хотела сказать. Дебора наконец поняла, и лицо ее запылало.

— Tsihhabuhkamaru, — просто сказала Подсолнух. Дебора догадалась, что имела в виду девочка.

— Я так понимаю, что то, что у меня месячные, нарушило естественный порядок вещей.

— Nabi? atsikatu, — мягко произнесла девочка.

Дебора помотала головой.

— Видимо, я должна оставаться здесь, пока это не кончится? Не возражаю. Я считаю некоторые из ваших примитивных ритуалов детскими, хотя и безвредными.

Не обращая внимания на обиженное лицо Подсолнуха, Дебора вошла в палатку. Там пахло шалфеем, кедр, ель и другие растения свисали пучками с наклоненных жердей, из которых состоял потолок.

Крыша была тростниковой, а на полу лежал толстый ковер из пучков растений.

Когда она повернулась, то увидела, что Подсолнух стоит на коленях и разводит костер в обложенной камнями яме, находившейся снаружи.

— Прости, что я была груба с тобой, — произнесла она. Подсолнух посмотрела на нее с улыбкой. Деборе стало не по себе, что девочка так быстро ее простила. Чувство вины лишь усилилось. Она подошла к двери.