Читать книгу "Налда говорила - Стюарт Дэвид"

И мы все немного посмеялись, даже Фрэнк, а потом после этого он сказал:

– Я просто пытаюсь дать ему образование.

Фрэнк сначала очень удивился, когда обнаружил, что я ничего про это не понимаю, и даже Элизабет решила, что это как-то необычно. Но потом, позже, она сказала:

– Впрочем, это неудивительно, ведь его вырастила одинокая женщина. А большинство женщин не тратят время на подобные глупости.

А Фрэнк сказал:

– Тратят, конечно же тратят. У каждого что-нибудь есть. Это важно.

И когда я вроде как понял, как работает вся эта штука с лошадьми, он объяснил мне свой особенный метод.

– Это называется накопление, – сказал он. – Каждый день я выбираю шесть лошадей и делаю очень маленькую ставку – все это опасно, лишь когда начинаешь поднимать ставки. Вот тогда могут начаться неприятности.

И что происходит с этим накоплением, как это мне Фрэнк объяснил: ты выбираешь больше чем одну лошадь, и тогда они совсем все должны выиграть. И если они выигрывают, тогда деньги, полученные за первую лошадь, прибавляются… нет, умножаются на коэффициент выигрыша второй лошади, а потом это все умножается на коэффициент выигрыша третьей, и вот так вот. А если лошади, на которых ты поставил, были не то чтобы очень перспективными, значит, у них коэффициенты выигрыша будут выше, и в итоге может получиться какая-нибудь очень большая сумма. И ты получаешь все эти деньги.

– Секрет в том, – сказал Фрэнк, – чтобы для первых ставок выбрать лошадей, которые, скорее всего, выиграют. Это чтобы ставки росли. А потом, в последнюю пару, надо выбрать каких-нибудь аутсайдеров – и если они придут первыми, выигрыш будет просто огромным.

Большинство людей, сказал Фрэнк, ставят на таких лошадей, которые, скорее всего, выиграют, и они выигрывают достаточно часто.

– Но мне неинтересно время от времени выигрывать пару сотен фунтов, – сказал он. – Это ничего не изменит. Глобально. Я, правда, еще ничего не выигрывал, но когда выиграю… мне хватит одного раза. И тогда все. Значение имеет вера, и только вера. И больше ничего не надо.

– Тебе знаешь, что надо, – засмеялась Элизабет, – те таблетки, которые дают старому Уиллу, чтобы он был в норме. Вот они тебе действительно нужны.

И теперь, когда он мне все это объяснил, он настаивает, чтобы я тоже время от времени делал ставки, по этому его методу.

– Тебе нужна надежда, – сказал он мне и еще сказал, что я должен делать ставку каждый день – так, чтобы у меня каждый день было немного надежды. Но я ему ответил, что я не могу себе позволить делать ставки каждый день, потому что, понимаете ли, мне эта надежда не нужна. И еще потому, что, даже если однажды у меня все получится, для меня это ведь ничего толком не изменит. Потому что мне по-прежнему придется жить с моим страхом. Для меня все может изменить только появление моей драгоценности, потому что только тогда я буду знать, что никто не появится в какой-нибудь момент и не вспорет мне брюхо.

Но вот, так или иначе, я теперь по вечерам очень часто сижу рядом с Фрэнком за столом в этой маленькой комнате, и мы изучаем лошадей, участвующих в скачках на следующий день, и вместе составляем мои комбинации, просто чтобы он улыбнулся. Мы выбираем их только по коэффициентам выигрыша и не смотрим на прошлые результаты и на имена наездников, потому что в этом я вообще ничего не понимаю. И когда Фрэнк смотрит на списки, которые я составляю, он всегда кажется довольным.

– Именно так, – говорит он. Или: – Теперь ты начал понимать. – А Элизабет шутит, что он так счастлив только лишь потому, что я единственный человек, которого ему удалось убедить воспользоваться своим методом, и что я вообще единственный человек во всем мире, который обратил на это достаточно внимания, чтобы в этом разобраться, не говоря уже о практике.

Но тем утром он уделил мне немного больше внимания – из-за глупости, которую я сделал прошлым вечером, когда мы выбирали своих лошадей. Я ведь не знал, что то место, где делают ставки на лошадей, называется тотализатор. И когда я прошлым вечером сидел с Фрэнком, он впервые его так назвал, и то, что я потом сказал… он понял, что мне показалось, он говорит про место, где кто-то что-то лижет. И тогда он понял, что я никогда там не был. И сказал, что я должен туда сходить. И сегодня утром, чтобы я мог это сделать, он мне разрешил немного не работать в саду и взял меня с собой в то место, где он каждый день делает ставки.

Мы поехали в это место на машине Фрэнка, и, пока он ехал, я держал бланки, которые мы уже заполнили, – оба, свой и его.

– Так вот, – сказал он, пока мы ехали туда. – Я не жду, что тебе там очень понравится. Важно, чтобы ты его увидел, но, скорее всего, оно не покажется тебе особо приятным. В таких местах всегда немного пахнет отчаяньем.

Но мне там все-таки чуть-чуть понравилось. Там было не так уж плохо. Там немного чем-то пахло, и все люди внутри меня немного напугали, но это было не очень плохо. Там были все эти телевизионные экраны, на некоторых были имена лошадей и их номера, а на некоторых лошади скакали, и на них были наездники. А еще там лежало очень много ручек, и Фрэнк сказал, что я могу взять пару штук домой. Потому что мне понравилось, какие они маленькие, не как обычные ручки. И мне даже не надо было платить.

Мы остались, чтобы посмотреть заезд, всего один, на этих телеэкранах после того, как Фрэнк отдал наши бланки и деньги женщине в окошке, но ни у кого из нас не было лошади в том заезде. А потом мы ушли.

– Я не люблю проводить там слишком много времени, – сказал мне Фрэнк уже снаружи. – Мне не нравится чувствовать чужую надежду. И они все равно меня возмущают, все эти люди. У большинства нет никакого плана, они просто сорят деньгами, иногда выигрывают, иногда проигрывают. И даже когда выигрывают, они снова ставят все эти деньги в другой раз и рано или поздно проигрывают их. Чувствуешь их надежду, а на самом деле… это все только трата времени и денег.

Он еще немного поговорил про тамошних людей, пока мы ехали обратно, и потом показал мне некоторые места, мимо которых мы проезжали. Про одно, где была целая толпа людей вокруг, он сказал, что это такое место для игры, когда у тебя есть карточка с номерами и кто-нибудь кричит вслух много-много чисел, и если они все есть на твоей карточке, ты выигрываешь много денег. Потом, около другого места, он сказал, что это называется «казино» и там люди играют в очень много всяких игр со ставками.

– Я вот как это вижу, – сказал он мне, пока мы ехали. – Все просто ждут, пока с ними случится что-нибудь особенное. Что-нибудь, что изменит их жизнь, и она станет не такой, как есть, а такой, как им хочется. И только посвященные знают, что именно должно случиться. Или не знают. Иногда это просто смутное ощущение того, как будет. Но в большинстве случаев, я не говорю про очень богатых людей, деньги – очень большое неизвестное этого уравнения.

А потом он посмотрел на меня краем глаза, и я как-то немного занервничал.

– Я знаю, мы с Элизабет постоянно талдычим тебе про то, что садовничество тебя должно радовать и удовлетворять, – сказал он. – Но я думаю, и у тебя должна быть какая-то своя вера. Я прав?