Читать книгу "Слезовыжималка - Дэниел Хейз"

Я чувствовал, что Боб становится близким мне человеком, родным — настолько, что я не мог бы это объяснить. Я чувствовал, что задаю себе слишком много вопросов. Хороший знак? А может, плохой?

— Не хочешь сходить в парк? — предложил я со своей стороны библиотечного столика.

Мой шепот звучал неуверенно, и я почувствовал себя робкой душой, которая всегда ждет зеленого света на переходе.

— Эван… — прошептала в ответ Промис.

Мое имя прозвучало просительно.

Даже если бы дождь лил как из ведра, я бы все равно захотел пойти пешком. Прогулка давала нам возможность уйти из библиотеки, отгородиться от посторонних взглядов, от запаха книг и безупречности. Но Промис настояла на том, чтобы вернуться на место нашей первой встречи — к стеллажам. Мне не очень-то нравилось, что она использовала именно это слово. Может, в огромной библиотеке Йеля и были стеллажи, а здесь — скорее расшатанные полки.

Промис хотела пойти туда и целоваться, украдкой вырывать поцелуй — не друг у друга и даже не у библиотекарши, а скорее у книг, которые окружали нас со всех сторон. Я сидел за столом и думал о поцелуях, а на ум мне приходили огромные банки с монетками, которые устанавливали на ярмарке; чтобы выиграть приз, надо было угадать точное число монеток. Сколько поцелуев видели стены сэндхерстской библиотеки? Сколько времени нам понадобится, чтобы восполнить недостаток? Не знаю, как Промис, но меня обуяло то же неуемное желание, что и на ярмарке, — запустить руку в банку и попытаться снова угадать.

Мы поднялись и пошли в секцию «Д-И».

— Где ты был?

— В библиотеке.

— Целый день?

— Что смотрим? — Я присел и тут же вспомнил, как неудобно смотреть телевизор через ячейки сетки.

Через какое-то время глаза привыкли. Было бы жестоко ставить телевизор с моей стороны сетки. Не важно, закован Боб в наручники или нет, он все равно пережил сильное потрясение, и для него особенно важно видеть вокруг привычные предметы. Впрочем, полка с книгами так и не пригодилась.

— Спецрепортаж из американских тюрем, — пояснил Боб. — Теда Коппела[16]посадили.

— Трудно представить Теда Коппела в тюрьме.

— А что там представлять? — Партноу кивнул на экран.

Коппел сидел за пустым металлическим столом и выглядел довольно нелепо. Он был одет в обычную одежду — верхняя пуговица клетчатой рубашки расстегнута, да и вообще складывалось впечатление, что Тед пришел на пикник, расположенный к непринужденному общению. Напротив сидел огромный накачанный парень в оранжевом свитере.

— Что, мне то же самое светит? — поинтересовался я.

— Да, а татуированный мужик в свитере — твой будущий бойфренд, — откомментировал Боб.

— Ну уж нет, это скорее по твоей части.

Мы поднялись и пошли в секцию «Д-И». Разумеется, больше там никого не оказалось. Днем, когда дети еще были в школе, библиотека, как правило, пустовала. Не сказав ни слова, мы принялись целоваться — без рук. Промис на всякий случай заложила руки за спину. Мне захотелось погладить девушку по щеке, положить ладонь ей на затылок и притянуть к себе. Но без рук было лучше. Губы, рты, языки. Я закрыл глаза и поплыл в темной теплой воде — как в детстве, когда я летом уезжал на озеро и бегал купаться ночью. Наши языки сделались синхронными пловцами — плохая аналогия, ни за что не использовал бы ее в книге, но больше в голову ничего не приходило.

От поцелуев порой глупеешь.

— Давай покажи. Покажи мне роман.

— Зачем?

— Да какого черта! — Боб пожал плечами. — У меня полно времени, почему бы и нет? Давай! Покажи своего зверя.

Зверя? Я сидел по свою сторону заграждения и пристально смотрел на Партноу. Он вообще понимает, что несет? Может, так на него подействовали две чашки кофе? А может, это тот самый новый Боб, чей дух окреп, а лишний вес ушел? Или, возможно, он устал считать дни и решил, что такая демонстрация заставит меня смягчиться?

— Думаешь, там есть что читать?

— Даже лучшие писатели не всегда плодовиты.

— А как же Джойс Кэрол Оутс?

— Не считаю Джойс одним из лучших писателей. Я знаком с ее редактором. Она снабжает рынок массой бумажной чепухи. Но это лично мое мнение.

— А я чем снабжаю рынок?

На самом деле в тот момент я думал исключительно о продуктовом магазине в миле отсюда. Я ездил туда накануне и докупил малины, которую, как оказалось, обожал Боб. В идеальном мире Ллойд кормил бы его малиной, вкладывая в рот ягодку за ягодкой.

— Ты говорил, у тебя шестнадцать тетрадей. Это более чем достаточно.

Я взглянул на Боба, и мне вспомнились тонкие зеленые тетрадки — самые последние, они стояли на кухонной полке.

— Я бросил, — признался я наконец.

— Что бросил? Бросил вести тетрадки?

— Нет, бросил писать роман.

— Почему? Какой роман? Тот — про мужчину, который не мог добиться женщины в белой рубашке и поэтому решил поискать другую? Ты его бросил?

— Да. И дело с концом.

Мне стало интересно, а об этом ли был роман? Неужели Боб и впрямь точно описал мою слабую попытку изобрести связный сюжет? Тот — про мужчину, который не мог добиться женщины в белой рубашке и поэтому решил поискать другую? Нельзя винить Боба за такой пересказ. (Хотя, надо признать, я немного волновался, не отпустит ли он подобный комментарий по поводу моего нового романа. Того — о человеке, который не мог опубликовать свои книги и похитил редактора.) Не стоило мне читать отрывок про женщину в белой рубашке. Теперь моя ошибка аукнется мне призраками каждой страницы мертворожденного романа. Вот и дело с концом.

Повисло неуютное молчание. Впрочем, думаю, это была вполне нормальная реакция на смерть. А что говорить? Возможно, у нового романа тоже не прослушивается сердцебиение — как и у всех предыдущих. Может, новый роман существует только в моем воображении. Что, если я веду себя как истеричка, которая вдруг поняла, что очередная беременность — лишь плод ее воображения?

— А я чем снабжаю рынок? — повторил я.

— Всем. — Боб торжественно выговорил это слово и поднял голову, словно ища вдохновения.

* * *

В библиотеке мы с Промис сидели друг напротив друга за столом и тихонько обсуждали пса Ганса, его вечно мокрый сопливый нос и какую болезнь это бы могло означать. Потом принялись болтать про странного посетителя в углу: он шумно облизывал пальцы, прежде чем перелистнуть очередную страницу финансового журнала «Форчун». Мы говорили, пока библиотекарша не обратила на нас внимание. Она приподняла густые рыжие брови и приложила палец к почти несуществующим губам. Не знаю, как Промис, а меня такой призыв к молчанию задел. Каждый день тут носятся и орут дети, но каким, интересно, образом нарушаем покой мы? Я пришел к выводу, что мисс Присси, главный библиотекарь, не в силах смириться с тем, что мы наслаждаемся жизнью в то время, как ей приходится весь день стоять за конторкой в захудалой библиотеке.