Читать книгу "Man and Boy, или Мужчина и мальчик - Тони Парсонс"

— Ищешь Джину? — спросил он, обняв меня одной рукой. — Заходи, она здесь.

В скромной квартире Гленна в динамиках громыхала современная музыка. Он был не из тех зануд, помешанных на классическом роке, у которых сохранились копии уникальных пластинок, а граммофон навеки заело на дисках их юности. Гленн был настолько предан своему делу, что старался следить и за крупными современными группами. Я не понимал, как ему это удается.

Джина вышла из маленькой комнаты для гостей, серьезная и бледная. Очень бледная. Мне захотелось поцеловать ее. Но я не стал этого делать.

— Здравствуй, Гарри.

— Мы можем поговорить?

— Конечно. Рядом есть парк.

Мы взяли с собой Пэта. Гленн предупредил, что парк довольно далеко, за чередой печальных тусклых магазинчиков и бесконечно длинных улиц с шикарными домами. Тогда я предложил поехать на «Эм-Джи-Эф». Пэт чуть не завизжал от восторга. Я надеялся, что на Джину это тоже произведет впечатление, хотя она и не была четырехлетним мальчиком. С того момента, как я увидел эту машину, я знал, что рядом со мной должен сидеть кто-то особенный. Теперь я с потрясающей ясностью осознал, что этим кем-то особенным всегда была Джина. Но она молчала до тех пор, пока мы не приехали в парк.

Зря ты беспокоишься о том, чтобы наверстать упущенное в юности, — сказала она, перенося свои длинные ноги через порог моей новой машины, — она у тебя никогда не прекращалась.

Пэт бежал впереди, размахивая своим световым мечом и подвывая от радости. Доскакав до детской площадки, он молча остановился и стал робко наблюдать за двумя мальчиками постарше, карабкавшимися куда-то вверх по лесенке. Он всегда с обожанием взирал на старших мальчиков. Мы с Джиной наблюдали за ним.

— Я страшно скучаю по тебе, — начал я. — Пожалуйста, возвращайся домой.

— Нет, — ответила она.

— Это же не был какой-нибудь безумный страстный роман. Это была всего одна ночь.

— Одной ночью не обойдется. Если ты смог поступить так однажды, ты сможешь сделать это снова. Снова, снова и снова. В следующий раз будет еще легче. Я все это проходила, Гарри. Я видела, как это получалось у Гленна.

— Господи, боже мой! Я же совершенно не похож на твоего отца. Я даже серьгу не ношу.

— Я должна была понять это раньше, — вздохнула она. — Романтики хуже всего. Эти влюбленные юноши с обязательными цветочками и сувенирными сердечками. Те, кто обещает никогда не смотреть на других женщин. Они хуже всего. Потому что им всегда нужна новая доза. Так сказать, регулярные инъекции романтики.

Мне не нравилось, что она говорит обо мне так, будто я неотличим от всех остальных мужчин в мире: будто я всего лишь один из отвратительного стада развратников и прелюбодеев, будто я всего лишь еще один скучный чиновник, пойманный на том, что трахался на стороне. Мне же до сих пор хотелось быть единственным.

— Я жалею о том, что я сделал тебе больно, Джина. Я всегда буду жалеть об этом. Никогда в жизни я не хотел причинить тебе боль.

— Медовый месяц не может продолжаться вечно, ты же понимаешь.

— Понимаю, понимаю, — сказал я, но в глубине души подумал: а почему нет? Почему нет?

— Мы прожили вместе столько лет. У нас есть ребенок. Вся эта чепуха с Ромео и Джульеттой не может вернуться.

— Я все понимаю, — сказал я, и большая часть меня действительно была с этим согласна. Но крохотный кусочек меня так и порывался спросить: так что же, неужели со мной покончено?

Джина была права: я хотел, чтобы у нас все было так, как в самом начале. Я хотел, чтобы так было вечно. И знаете почему? Потому что тогда мы были счастливы.

Ты думаешь, жить с тобой было легко? — спросила она, неожиданно заводясь. — Ты думаешь, это легко — слушать, как ты ноешь, что вышел из подросткового возраста, пытаться оторвать Пэта от видика со «Звездными войнами» хотя бы на пять минут, а потом убирать весь дом? А от тебя никакой помощи. Ты, как и все мужчины на свете, думаешь, что, если ты справляешься со своей работой, ничего больше делать не надо. Ее слова озадачили меня.

— Ну тогда странно, что ты не ушла от меня давным-давно.

— Ты не давал мне повода. До сих пор. Мне всего тридцать, Гарри, а я чувствую себя старухой. Ты обманул меня, — сказала она, — ты обманом заставил меня полюбить тебя.

— Просто давай вернемся домой. Ты, я и Пэт. Я хочу, чтобы все было так, как раньше.

— Так, как раньше, быть уже не может! Ты все изменил. Я доверяла тебе, а ты обманул мое доверие. Теперь я чувствую себя полной кретинкой из-за того, что когда-то доверяла тебе.

— Люди не расходятся из-за одной-единственной случайной связи, Джина. Взрослые так не поступают. Нельзя бросить все из-за такого пустяка. Я понимаю, что тебе очень больно. Я знаю, что поступил неправильно. Но как получилось, что из чудо-мужчины я в одно мгновение превратился в кусок дерьма?

— Ты не кусок дерьма, Гарри. — Она помотала головой, стараясь не заплакать. — Ты обыкновенный мужчина. Теперь я вижу это. Ты ничем не отличаешься от остальных. Неужели ты этого не понимаешь? Я столько поставила на то, что ты особенный! Я от многого отказалась ради тебя, Гарри!

Я знаю, что ты от многого отказалась. Ты собиралась уехать за границу. Ты собиралась влиться в другую культуру. Это было бы невероятно здорово. А потом ты осталась из-за меня. Я все это знаю. Поэтому я и хочу, чтобы наш брак сохранился. Поэтому я и хочу попробовать еще раз.

— Я много думала, — сказала Джина, — и поняла, что женщина, которая сидит дома с ребенком, никому не интересна. Даже своему мужу. Особенно своему мужу. Я такая зануда, что ему приходится спать с кем-то на стороне.

— Это неправда.

— Сидеть с ребенком — это должно быть самой уважаемой профессией в мире. Это должно быть значительно важнее, чем любая работа в офисе. Но это не так. Ты знаешь, сколько народу на твоих дурацких телевизионных вечеринках, — обедах и ужинах заставляли меня чувствовать себя полным ничтожеством? «А вы чем занимаетесь?» — «Я? Да ничем я не занимаюсь. Просто сижу дома с ребенком». И они глядят прямо сквозь тебя — и женщины, и мужчины. На самом деле женщины даже хуже: как будто ты недотепа или даже слабоумная. А я в два раза умнее половины из тех, с кем ты работаешь, Гарри. В два раза умнее!

— Я это знаю, — вздохнул я. — Послушай, Джина, я сделаю все что угодно. Что ты хочешь?

— Я хочу вернуть свою жизнь обратно, — сказала она. — Вот и все, Гарри. Я хочу вернуть свою жизнь.

В ее устах это прозвучало как «прощай».

9

Все получилось совсем не так, как планировал мой отец. С его домом. И со мной тоже.

Когда мои родители купили тот дом, где я вырос, вокруг была сельская местность. Но в течение тридцати лет город постепенно разрастался и подползал все ближе и ближе к этому месту. Поля, по которым я бродил с пневматической винтовкой, теперь покрылись уродливыми новыми строениями. На старой Хай-стрит стало не продохнуть от агентств по недвижимости и адвокатских контор. Мои родители думали, что местность вокруг их дома всегда будет живописной и привлекательной, но с того момента, как мы туда вселились, ее начали жадно заглатывать окраины города.