Читать книгу "Княгиня - Петер Пранге"

— Подбросить угля!

Человек десять рабочих проворно заработали лопатами, другая группа принялась раздувать огромные мехи, подавая в горн воздух. Лоренцо железным прутом размешал похожую на лаву расплавленную бронзу, дожидавшуюся заливки в форму. Затем прибавил к расплаву куски цинка, свинца и олова из сложенных подле печи куч, а в это время двое рабочих при помощи мехов продували сток, очищая его от пыли и грязи. Затем дверь печи закрыли, и Бернини кивком велел своему отцу и брату Луиджи убрать затычки из пакли из воздуховода и глиняные пробки из центрального литника.

Лоренцо, набрав в легкие побольше воздуха, выкрикнул:

— Франческо, давай!

Команда предназначалась Франческо, который должен был открыть лётку, — сейчас решалось все! Но Кастелли словно заснул. Застыв, будто изваяние, и глядя в одну точку, он так и продолжал стоять с железным прутом в руке. Что с ним? Оглох, что ли? Лоренцо уже бросился к нему вырвать из рук прут — как вдруг раздался резкий хлопок, от которого содрогнулась литейная, и что-то ярко вспыхнуло, словно в печь угодила молния. Присутствующих обдало струей горячего ветра. Лоренцо невольно попятился от печи, как от свирепо оскалившегося на него дикого зверя. Генерал и члены его свиты, побросав бокалы, бросились к выходу, за ними последовали Луиджи и толпа рабочих.

— Все по местам!

Рык Лоренцо заглушил поднявшийся было шум. Теперь Бернини понял, что произошло: разорвало крышку печи, и жидкий металл стал переливаться через ее край. Лоренцо, перескочив через лежавшего на полу рабочего — тому придавило ногу упавшей балкой, — бросился к лётке. Но Франческо, опомнившись, уже пробил прутом отверстие лётки. Черт побери — металл, слишком густой, еле сочился! А если он застынет у выхода из желоба, вся работа, считай, впустую!

Лоренцо, не растерявшись, стал бросать в раскаленную кашу оловянные и цинковые миски, специально сложенные для такого случая у печи, они десятками летели в желоб, а Франческо, скинув рубаху, принялся скребком подгонять расплавленную бронзу через желоб, поближе к зарытой глубоко в землю литейной форме. Разжиженная бронза пошла в форму.

Лоренцо бросился на землю и, приложив ухо к каналу воздуховода, пытался уловить, что происходило внутри литейной формы: оттуда доносился, с каждой секундой приближаясь, мерный рокот бурлящего металла.

— Bravo! Bravissimo!

Генерал Барберини и его свита ринулись сквозь дверь литейной и, не снимая перчаток, бурно зааплодировали. Лоренцо выпрямился, машинальным жестом смахнул пот со лба. Вид у него был такой, будто он только что покинул ложе возлюбленной, с честью выполнив мужской долг.

Они справились! Литейная форма выдержала! Теперь расплавленная бронза доходила уже почти до ее краев.

— Еле-еле успели, — пробормотал Лоренцо, обращаясь к Франческо, и вытащил яблоко из стоявшего тут же мешка.

Рабочие торопливо забрасывали землей с песком излишки металла, перелившиеся через край печи.

— Эй, Луиджи! — позвал Бернини, кивая на лежавшего под балкой и вопившего от боли рабочего. — Унесите раненого домой!

Только сейчас Лоренцо заметил, что это Маттео, его первый помощник и супруг его любовницы Констанцы. Раздраженно отшвырнув недоеденное яблоко, Бернини снова повернулся к Франческо:

— Что с тобой случилось? Ты едва не прозевал выпуск бронзы!

— Я тебя не расслышал.

— Я ору, ору — а он стоит будто вкопанный! Ладно, черт с ним! В конце концов, мы справились!

Положив Франческо руку на плечо, Бернини по-дружески ткнул кулаком ему в щеку.

— Знаешь что? Сейчас мы это спрыснем! Там, в сарае, стоит целая бочка вина.

— Нет у меня времени на это, — отмахнулся Франческо, снимая руку Бернини с плеча. — Мне нужно в собор.

— В собор? — Лоренцо не скрывал изумления. — Сегодня? Чего ради? Нет-нет! Ты сейчас идешь со мной, ничего не хочу слышать!

— Выпьешь с кем-нибудь еще! Я действительно не могу. Некогда мне.

— Боже милостивый! Да что на тебя нашло? В последнюю минуту перед выпуском бронзы ему вдруг приспичило смыться, потом он корчит из себя лунатика, а теперь — пожалуйте! — ему некогда отпраздновать с другом победу!

— Это очень важно для меня, пойми. Именно сегодня.

— Ты сдурел? Что может быть важнее сегодняшней победы? — И вдруг его осенило. Бернини пристально посмотрел на Франческо. Тот потупил взор и закашлялся. Лоренцо присвистнул. — Вон оно что! Ах ты, бедняжка! Влюбился! Признавайся, у тебя свидание?

— Я могу идти?

— Я так и знал! Да ты покраснел как рак! Скажи хоть, как ее зовут! Симпатичная? Я ее знаю?

— Так я могу идти?

— Понимаю, понимаю, не желаешь поделиться со мной, — разочарованно протянул Лоренцо. — Неблагодарный! Ладно уж, чего там! Давай беги! Негоже заставлять даму ждать. Но не забудь морду помыть, — весело крикнул Лоренцо вслед удалявшемуся Франческо. — А то ненароком напугаешь ее. Посмотри на себя — черный, как черт!

Когда Лоренцо покидал литейную, свита во главе с генералом уже собралась отбыть. Командующему папской гвардией явно не терпелось покинуть изрядно напугавшее его место. Уже сидя на лошади, он бросил Лоренцо мешочек. Веско звякнули монеты.

— Должен сообщить, — пришпоривая животное, изрек генерал, — что его святейшество дожидается тебя. И лучше, если ты отправишься к нему немедленно!

Лоренцо не мог сдержать вздох разочарования. Вот тебе и спрыснул! Вместо того чтобы отметить такой день как подобает, ему предстоит выслушивать речения Урбана, или — не дай Бог! — его оды. Лоренцо при этой мысли даже передернуло. Изречения из Библии в стопах Горация! Хвалебные песни старика Симеона в стихах!

Внезапно Лоренцо почувствовал пустоту, как после ночи, проведенной в публичном доме. Но стоило ему вспомнить о приятно тяготившем руку туго набитом кошеле, это ощущение улетучилось столь же внезапно, как и накатилось на него. Урбан наверняка вознаградит его за удачный выпуск бронзы. Такой возможностью бросаться нельзя: если Франческо влюблен, ему наверняка понадобятся деньги — и он, Лоренцо Бернини, поможет ему, не ровен час — его assistente возьмет да и перебежит к кому-нибудь еще.

Папу одолевали заботы явно иного толка.

— Уличные выступления весьма беспокоят нас, — недовольно произнес Урбан, величественно-одобрительным жестом дав

Лоренцо понять, что его отчет о только что завершившейся заливке формы принят к сведению. — «Чего не сумели варвары, сумеют Барберини!» Каково?

— Это всего лишь игра слов, святой отец. Римляне почитают ваше святейшество!

Урбан отрицательно покачал головой:

— Римляне почитают свой Рим и не желают разорения его святынь.

— Могу я напомнить о том, — ответил Лоренцо, которого явно не удовлетворял такой поворот беседы, — что с предложением о переплавке бронзовых балок Пантеона выступил не кто иной, как мастер-архитектор Мадерна?