Читать книгу "Кортес - Михаил Ишков"

О чем это я? Ах да, о Марине! О красавице с глазами лани, храбростью и жестокостью ягуара и умом древнегреческого мудреца. Ее сердце буквально извергало коварство. Долго я не мог понять, почему туземцы обращались ко мне исключительно Малинцин. Оказывается, это переводится, как «господин или хозяин Малинче». Ничего с ними нельзя было поделать! Мое родовое имя для них ничего не значило! Вот «владелец рабыни Малинче» — это другое дело. Говорят, у французов есть поговорка — ищите женщину. Это несерьезно по-моему, по большей части женщины управляют миром! Ну, хватит об этом!.. Я её надежно пристроил, она получила патент на дворянское звание, сын наш в чести, он — commendator ордена Святого Иакова[18]и в настоящее время является губернатором города Веракрус. Дочери от других туземных жен тоже хорошо пристроены, все вышли замуж за приличных людей…

Вот каверза судьбы — брак моей старшей законной дочери с доном Альво Пересом Осорио, сыном маркиза д'Асторга так и не состоялся, хотя я давал в приданное сто тысяч дукатов и множество других драгоценностей. Мне отказали! Обидно!.. Постыдно!.. Королевский двор — это сборище пауков, мерзких интриганов… Эрнандо, не выражайся красиво, постарайся заснуть. Пусть мне приснится океан, пологий берег, поросший мангром, холмистая равнина, устремляющаяся на запад. Паруса кораблей с огромными крестами… Наконец, тот день, когда мы впервые увидали снеговую вершину Орисабы, открывшуюся нам с утра. Это было замечательное зрелище! Пуэртокаррера, купающийся в страсти, пропел тогда старинную рыцарскую балладу о подвигах Роланда. Там были строки — «Вот она, богатая страна…» Помнится, я ответил в том смысле, что если Всевышний наделит нас счастьем, которым одарил Роланда, то с вашей — обратился я к Алонсо — и других рыцарей помощью не миновать нам словить птицу-удачу. Я объяснил Алонсо, что все наше предприятие держится на случае, поэтому мы обязаны быть предусмотрительны во всем. Чтобы стать непревзойденными умельцами в ремесле авантюреро, надо всегда оказываться прозорливее соперника. Знать его досконально… Как раз этого мне тогда не хватало.

В ту пору я даже предположить не мог, какая чудовищная сила вот уже два столетия копилась на этих берегах. В чьи руки она попала… Судя по жесточайшему упорству, какое проявили в устье Табаско местные вожди, впереди нас могли ожидали куда более серьезные испытания. Меня не обманули их уклончивые ссылки на неведомых «соседей», которые осыпали их градом насмешек. Скорее всего угрозы тоже были… Что же это за «сосед», который заставил их вывести в поле все, что у них было под рукой, биться не на жизнь, а на смерть? Почему такой страх перед горсткой неведомых пришельцев, всего-навсего попросивших разрешения наполнить бочки питьевой водой? Встреча Грихальвы, дары, поднесенные ему, доказывали, что это были мирные, готовые торговать индейцы. Откуда же тогда такая ярость, которую они выказали при появлении наших кораблей?

В ясный день мы брели вслепую. Вершина Орисабы, гигантским шлемом возвышавшаяся над неровной стеной гор, неотрывно напоминала, что ждет нас на западе. Все, что я мог — это подыскать подходящую бухту, в которой можно будет надежно схоронить корабли и в случае удачи в первых сражениях попытаться заложить надежный форпост. Опираясь на него, мы смогли бы начать постепенное продвижение вглубь этой необъятной земли, так мало похожей на те Индии, о которых мечтал Кристобаль Колон.

Этот план был всем хорош, кроме одного незначительного обстоятельства — он был невыполним. Стоило мне хотя бы на короткое время выпустить инициативу из рук, Диего Веласкес тут же сместил бы меня. У него были длинные руки, в моем войске находилось немало его тайных сторонников. Кроме того, ничто так не способствует разложению солдат, как вынужденное бездействие и отсутствие реальной добычи, которую можно было бы пощупать руками. Кто бы мог подумать, что черноволосая красивая женщина, переводившая вместе с Агиляром речи, которыми мы обменялись с местными касиками, — знает ответы на большинство из этих вопросов. Она так и заявила в ту ночь, когда проскользнула ко мне в палатку. Пуэртокаррера в те дни в составе экспедиции Альварадо был послан на поиски съестного. Прими меня к себе, сказала она, и я научу тебя, как победить Мотекухсому. Ни больше, ни меньше!.. В ту пору, в середине лета я находился в безвыходном положении как говорится, на краю гибели, поэтому даже не улыбнулся, не выказал неудовольствия подобной неучтивостью, только спросил — соображает ли она, что говорит? Она промолчала. Она ждала ответа. Что-то смутное, непрошеное бродило у меня в голове в тот момент — как она за такой короткий срок сумела научиться объясняться на кастильском? Смела, если отважилась явиться ко мне в ночное время… Часовые вполне могли пристрелить её. Кстати, их следует обязательно наказать за халатность!.. Вот какие мысли в первые минуты встречи донимали меня. И ещё — я уже тогда страстно возжелал её. Как раз с этим желанием мне было справиться довольно легко, ибо в ту пору я наложил на себя трудный подвиг умеренности. Потом прикинул — она рискует жизнью, это придает её словам правдивость. Я не стал касаться вопроса, как поступит с ней Алонсо, когда узнает о таком вызывающем визите. Я даже не упомянул о том, что в этом случае я потеряю друга и приобрету могущественного врага, ведь синьор Пуэртокаррера, этот восторженный, взрослеющий на глазах, чернявый до неприличия юнец являлся племянником графа Медельина, весьма влиятельного при испанском дворе. В его владениях мой отец Мартин де Кортес Монрой имел поместье. Я словом не обмолвился о назревающем среди моих людей бунте, удайся который, и её жертва сразу оказалась бы напрасной, потому что среди окружавших меня господ офицеров я не видел никого, кто был способен заменить меня на посту капитан-генерала. Разве что Монтехо… Опять этот Монтехо!

Я спросил, что она имеет сообщить мне.

Она ответила, что её слова исцеляющим снадобьем лягут на те тревоги, которые жгли меня изнутри. Она знает, кто такие ацтеки. Она знает, кто такой Мотекухсома. Она знает, почему он не присылает армию, чтобы сбросить вас в море. «Я знаю, — добавила она, — в какой стороне лежит Теночтитлан, и как туда добраться. Я знаю, где спрятано сердце Теночтитлана и сколько нужно стрел, чтобы поразить дикого кота, гремучую змею и могучего орла, которые охраняют его».

Тут она сделала паузу и, прижав левую руку к груди — маленькой, но острой и вызывающей прилив страсти, с сосками, глядящими в разные стороны, — добавила что-то по-своему, на языке науа… Клянусь Господом, словно обет давала!.. Потом перевела. «Я знаю, — заявила эта женщина, — чего больше всего на свете боится Мотекухсома».

«Чего же?» — спросил я.

«Прими меня к себе», — повторила она свою просьбу.

Нежный аромат цветущей розы исходил от нее, волосы были заплетены в косы и заколоты на затылке, сбоку был воткнут напоминающий об утренней заре цветок…

«Я не могу ссориться с Алонсо», — признался я.

«Не ссорься, — ответила Малинче, — отошли его за море с дарами, который прислал тебе Мотекухсома».