Читать книгу "Подземный левиафан - Джеймс Блэйлок"

— Посланец подземных жителей связался со мной. Это очень любопытный джентльмен, смею заверить. Он обладает — как бы это выразиться? — некоторыми физиологическими особенностями, которые напомнили мне о тебе. Короче говоря, у него есть жабры. Это водяной человек, если такое название тебе больше нравится. Он твой близкий биологический родственник, вот что я хочу сказать. Твой и некоторых членов твоей семьи. Изгнанников из страны, лежащей в центре нашей планеты. Из рая, полного чудес и несметных богатств. Россыпи самоцветов. Реки, где среди камней полно золотых самородков. Огромные субтропические леса, не знающие смены времен года, где фрукты зреют постоянно. Там нет зимы, мой мальчик! Только вечные весна и лето.

Это страна из легенд — Ультима Туле, Атлантида, Шамбала, Агхарта, Пеллюсидар! Происхождение всех древних мифов теперь становится понятным. И ты, мой мальчик, тоже был изгнан из этого края вечного солнца, ты и твой несчастный отец… Вот так!

Джим отчетливо представлял себе, как Джон Пиньон качает головой и, может быть, гладит Гила по плечу — лживый старый лицемер. К нему явился посланец, надо же! А почему этот посланец выбрал именно Джона Пиньона? Почему не явился прямиком к Гилу Пичу? Зачем ему поощрять вторжение сквозь дыры в полюсах на свою родину безумцев вроде Джона Пиньона? Джим был вне себя. Неужели Гил клюнет на эту удочку? Хотя, конечно же, клюнет. Он уже на девяносто процентов сделал то, что от него хочет Пиньон. А почему бы и нет? Разве дядя Эдвард не мечтает о том же? А профессор Лазарел? Да и сам он тоже, решил после секундного размышления Джим. Он и наполовину не верил в посланца Пиньона, но в одном Ашблесс был прав — когда говорил на встрече ньютонианцев о том, что Пиньон легко обставит их всех. У него нет чести, за ним нет сплоченности ньютонианцев. Зато у него есть, или скоро будет, машина Гила Пича.

Входная дверь хлопнула, и Джим, вырванный из своих размышлений, от неожиданности снова упал в объятия волосатой шубы. Вильма Пич пришла домой на обед. Джим слышал, как она ходит буквально в футе от него. Сквозь щель между дверью и косяком он увидел перекинутый через ее руку плащ. Она не станет вешать его в чулан, конечно же не станет. Она заглянула домой совсем ненадолго, только пообедать — и снова на работу. Джим закрыл глаза и принялся ждать, придумывая различные объяснения и отбраковывая их одно за другим. В чулане ему не спрятаться, здесь слишком мало места.

— Что вы здесь делаете? — воскликнула миссис Пич. На одно полное отчаяния мгновение Джим уверился, что этот возглас относится к нему. Потом он услышал удаляющиеся по направлению к гостиной шаги. Вильма Пич заметила Джона Пиньона.

— Сударыня… — начал тот.

— Что вам здесь нужно?

— Меня беспокоит только благополучие вашего сына.

— Ваши скользкие делишки — вот что вас беспокоит, уж я-то знаю! Если хотите поговорить с Гилом, то сначала спросите меня. Я вас вижу насквозь. Не суйтесь к Гилу, он и без вас обойдется.

— Гил лучше знает, что ему нужно, смею вас заверить, — отозвался Пиньон неожиданно ледяным тоном. — История нас рассудит, голубушка. Помяните мое слово…

Но Пиньону не удалось закончить свою мысль — Вильма Пич закричала, что сейчас покажет ему «голубушку», сейчас он отсюда вылетит; решив не терять больше времени, Джим, никем не замеченный, змеей выскользнул из чулана, пронесся по коридору и через кухню спасся на задний двор. Парадная дверь грохнула, грузовичок Пиньона завелся и спешно укатил прочь, а Джим, уже не спеша, только раз или два опасливо оглянувшись через плечо, шагал к собственному дому, лихорадочно размышляя по поводу Пиньоновского атланта, машины мистера Хасбро и возможного похищения записей Гила. Какую часть дневных событий можно пересказать дяде Эдварду? Куда не кинь, все было чрезвычайно важно. Несомненно, он должен рассказать о том, как подслушивал Пиньона. И упомянуть историю с «Метрополитеном» Хасбро, это допустимо. Ведь дядя Эдвард тоже рассказал им с отцом о том, как на встрече ньютонианцев ему почудились чьи-то невидимые мокрые щупальца. Об одном он не сможет даже заикнуться — о летающем велосипеде Ройкрофта Сквайрса. Скажи Джим об этом, и его немедленно уложат в постель и вызовут доктора Фростикоса. Тут Джим почему-то расстроился: ему вспомнилось, как отец испугался Ямото и как все время твердил, дескать, что-то должно произойти. Если отец был прав и если все, что сегодня видел Джим, случилось на самом деле, то это означало, что они сломя голову несутся навстречу каким-то новым, совершенно невообразимым событиям.

Глава 6

Весь следующий месяц погода стояла отвратительная: дождь и облака, северо-восточный ветер, высокие приливы и бесконечные штормы на южном побережье. Дожидаясь снижения приливов, профессор Лазарел изучал бесчисленные бухточки на полуострове Пало-Верде, промеряя глубины тысячефутовым отвесом. Пришло известие от Ройкрофта Сквайрса. Погружение на батисфере было невозможно. Нечего даже и думать. Пришлось отложить экспедицию, пока погода не улучшится.

В середине декабря потеплело, Санта-Ана задул снова, и океан успокоился. Понаблюдав за погодой три дня, дядя Эдвард и профессор Лазарел решили еще немного выждать перед погружением. Если ветры продержатся, то погружение скорее всего состоится в субботу.

В четверг около полудня Гил, Джим и Оскар Палчек бродили по бульвару Колорадо, продуваемому всеми ветрами. Ветер гнал вдоль улицы редкие клубки перекати-поля, которые заканчивали свою жизнь под колесами встречных автомобилей, превращаясь там в кучки коротких веточек. Воздух пах жарой и сухостью, как должен был пахнуть ветер, мчащийся над каменистой пустыней. Тремя месяцами ранее несущаяся пыль и наэлектризованный воздух могли мешать и раздражать, но в начале декабря теплый ветер Санта-Ана возвещал бабье лето, а дующий ближе к ночи с востока был почти праздником.

Гил и Джим рыскали в поисках рождественских подарков. Это был отличный повод пройтись по букинистическим и сувенирным магазинчикам и лавочкам старьевщиков, которых на бульваре Колорадо было видимо-невидимо. В свою очередь, Оскар был совершенно равнодушен к идее приближающегося Рождества, и букинистические магазинчики и лавочки со стариной не привлекали его, какими бы любопытными они ни казались. Оскар обидно посмеялся над коллекцией чучел саламандр, которую Джим присмотрел в подарок дяде Эдварду. В наборе было двенадцать ящериц на одной подставке, каждая со своей биркой. Не считая пары отвалившихся лап и выпавшего глаза у пятнистого тритона (в глазнице проглядывала набивка), коллекция была в превосходном состоянии. Оскар страшно заинтересовался неизвестного предназначения хитроумным приспособлением из гнутых трубок, висящим на стене, громко обозвав его спринцовкой для носа. После этого он добрую минуту настаивал на том, что керамический сливочник в виде утенка, из клюва которого можно было лить содержимое, — тоже спринцовка. Саламандры Джима само собой, тоже очень скоро стали спринцовками, а за ними и хозяин лавочки — сухонький, маленький беззубый старичок с огромным слуховым аппаратом. Этот старичок не только заявил, что не продаст Джиму саламандр ни за какие деньги, но и выгнал их троицу обратно на ветер, азатем и крепко обругал, после того как Оскар Палчек исполнил на тротуаре перед окошком лавочки насмешливый танец.